Доследственная проверка

[Лоскутов Игорь Юрьевич]

Адвокат Джохар УТЕБЕКОВ: «Вся соль нового УПК – в исключении доследственной проверки»

Текст: Ярослава НАУМЕНКО

Казахстанские Уголовный и Уголовно-процессуальный кодексы (УК и УПК) больше напоминают тришкин кафтан, который дальше латать уже невозможно, считает адвокат Алматинской городской коллегии адвокатов Джохар УТЕБЕКОВ. Они были приняты в переходный период, являются половинчатыми и повторяют уже устаревшие институты советского права, а потому давно нуждаются в реформировании, считает адвокат.

– За время действия кодексов в них было внесено по 70 изменений и дополнений, причём крупных и системных. Это нормальная, рабочая ситуация, или всё было сделано впопыхах?

– Такое количество поправок неизбежно отрицательно сказывается на качестве любого закона, теряются внутренние взаимо-связи, рушится их стройность. Тем более, что многие изменения вносились спонтанно, с низким качеством юридической техники, без проработки всего кодекса в целом. Эти кодексы напоминают тришкин кафтан, который латать далее уже затруднительно, он вот-вот порвётся. Поэтому принятие новых кодексов – это ещё и вынужденная необходимость. Да, за рубежом подобные кодексы действуют веками – например, во Франции гражданскому кодексу, так называемому «кодексу Наполеона», уже более 200 лет, но и он претерпевал крупные и качественные реформы.

– По поводу доследственной проверки, которую планируют отменить, мнения ваших коллег разделились: одни за, другие против. А как вы считаете?

– Вся соль нового УПК – в исключении доследственной проверки. Очень важно отметить, что этим мы действительно приближаемся к западным стандартам. К сожалению, в своей практике я чаще всего сталкивался с произволом, который у нас порой творится на стадии этой самой доследственной проверки. УПК её процесс почти никак не регулировал, а о потерпевшем и вовсе просто забывали. Сколько таких примеров: человек пришёл, написал заявление, а потом вынужден бегать за полицейскими, пытаясь понять, что происходит, возбудили дело или нет? Бывает так, что ему отказали в возбуждении дела и в известность даже не поставили. Или наоборот, не сообщают потерпевшему о возбуждении уголовного дела, то есть он снова не в курсе. В общем, у нас пока всё, что происходит до возбуждения уголовного дела, покрыто мраком.

Я вижу в проекте только одну проблему: в проекте статус признания лица потерпевшим по-прежнему зависит от полиции, которая и выносит постановление о признании его таковым. Если он считает себя потерпевшим, надо определять его потерпевшим автоматически при подаче им заявления.

– А что именно гарантируют ему эти права в случае, если их дают?

– Пример из жизни: порой у нас втихаря назначают экспертизы, а потерпевший не в курсе, что происходит. А то и фактический подозреваемый, но не получивший такового статуса, не в курсе тоже. Потом раз! – ему предъявляют обвинение, и он только в этот момент узнаёт, что уже были какие-то экспертизы. Если бы человек сразу получил конкретный статус, то уже бы имел доступ к этой информации. Поэтому я считаю, что доследственная проверка – это советский атавизм и большое зло. Моё мнение – хуже, чем сейчас, быть уже не может. В России, кстати, тоже идут споры о том, оставлять её или всё-таки убирать.

– Есть у нас ещё один советский атавизм в кодексах, как считают эксперты – возврат дела на дополнительное расследование. Вы согласны с тем, что это действительно атавизм?

– Да, это тоже советское наследие. Оно связано с тем, что наши суды традиционно не любят выносить оправдательные приговоры. Такой приговор почему-то считается «ненормальным»: значит, судья за него обязательно взял деньги. Кроме того, судья не должен помогать органам обвинения, он должен выносить приговор в рамках той информации, которая уже есть. А у нас после возвращения дела следователю часто вменяют ещё более тяжёлые обвинения. Выходит, этому способствует судья, он становится заинтересованной стороной. Законопроект пока на общественном обсуждении и не внесён в мажилис, не утверждён правительством. Может, что-то ещё будет сильно меняться. Пока я увидел, что в нём у суда всё-таки остаётся завуалированное право возврата на доследование. Считаю, что должен быть чёткий и однозначный запрет.

– Как вы оцениваете вероятное введение следственных судей?

– Институт следственного судьи – очень хорошая идея. Мы приближаемся к стандартам некоторых западных стран, где следственный судья активно надзирает за соблюдением прав потерпевшего и обвиняемого. Это соответствует курсу на специализацию судов, который утверждён Концепцией правовой политики Республики Казахстан. Следственный судья будет заниматься двумя основными вещами: выдавать санкции и рассматривать жалобы на действия органов уголовного преследования. Это судебный контроль за полицейской деятельностью.

Вообще в УПК есть нехороший перекос – он во многом посвящён стадии предварительного следствия. То есть это в первую очередь полицейский кодекс, который подробно описывает, что и как делать следователю и дознавателю. Однако он очень скупо рассказывает, что должно происходить в суде, какие права и полномочия имеют все стороны. Если сравнить с западными законами, то вы увидите – там акцент смещён на стадию судебного следствия, что правильно. И проект нового УПК такого перекоса, к сожалению, не устраняет. Вообще реформа во многом носит косметический характер, а из кардинальных новшеств можно отметить только ликвидацию стадии доследственной проверки.

[Фаталист]

Адвокат Джохар УТЕБЕКОВ:

К сожалению, в своей практике я чаще всего сталкивался с произволом, который у нас порой творится на стадии этой самой доследственной проверки. УПК её процесс почти никак не регулировал, а о потерпевшем и вовсе просто забывали. Сколько таких примеров: человек пришёл, написал заявление, а потом вынужден бегать за полицейскими, пытаясь понять, что происходит, возбудили дело или нет? Бывает так, что ему отказали в возбуждении дела и в известность даже не поставили. Или наоборот, не сообщают потерпевшему о возбуждении уголовного дела, то есть он снова не в курсе. В общем, у нас пока всё, что происходит до возбуждения уголовного дела, покрыто мраком.

ИМХО то, на что он указывает здесь, это не вопрос к УПК, а отсутствие исполнительской дисциплины и контроля.

Стиль и подход к вопросу очень напоминает выступления российских адвокатов Барщевского и Макарова, они всегда на вопрос, когда же власть начнет борьбу с коррупцией, начинают рассказывать про тяжелое советское наследие и несовершенство законодательства )