Джойс

[юрисконсульт1]

Александр Генис

День трудной книги.

svobodanews.ru 16.06.2011г.

16 июня мир читает Джойса. Во всех странах, включая теперь и Россию, поклонники "Улисса" отмечают День Блума, странный литературный праздник, посвященный путешествию ничем не примечательного героя по Дублину 1903 года. Для меня это еще и праздник трудного чтения. Справиться с "Улиссом" - как научиться плавать: искусству обращения с трудными книгами тоже нельзя разучиться. После Джойса все книги кажутся простыми – и многоголосый Фолкнер, и многотомный Пруст, и многоумный Кафка, и многословный Томас Манн, и молчаливый Беккет.

Замысел Джойса состоял в том, что "Улисс" предложил читателю жизнь вместо книги. В этом - субстанциальная трудность романа: мы можем его понять в той же мере, что и жизнь: меньше, чем хотелось бы, больше, чем надеялись. И это значит, что многие куски текста, как значительная часть прожитого дня, остаются нерасшифрованными. Следя за героями, которые знают больше нас о себе и окружающем, мы вынуждены догадываться о целом по обрубкам слов и окуркам мыслей. Джойс нас погружает в подслушанный и подсмотренный мир. И этим он не отличается от того, что достался нам - без инструкций и объяснений.

Симулируя реальность, Джойс ставит нас в положение, к которому мы привыкли как люди, но не читатели. Собственно, из-за того мы и читаем книги, что они разительно отличаются от жизни. У них есть цель и умысел, что позволяет последнему атеисту испытать благодать, которую другие зарабатывают пламенной верой. Но в "Улиссе" Джойс отвернулся от читателя, бросив его на произвол судьбы, роль которой в литературе играет автор. У нас нет выбора: эту книгу следует принимать непрожеванной. Темнота и бессвязность – часть испытания.

Но иногда, в полусне, мне кажется, что я вижу, как Джойс писал, валя все в кучу. В молодости мы называли это "поливом": что не скажешь, все – смешно и в струю. Так возникла поэма "Москва-Петушки", живо напоминающая первую и самую обаятельную главу "Улисса". Чем дальше, впрочем, тем сложнее, но принцип – один: пойдет в дело всякое всплывшее слово. Заражая собой текст, оно инфицирует окружающие абзацы. Педанты давно проследили за эстафетой семантических микробов, но от этого читать "Улисса" не стало проще. Не поможет ни ссылка на куплет и цитату, ни диаграмма, ни хроника. Все это позволит насладиться "Улиссом", но не понять его, ибо этой книге нельзя задать главного вопроса - о чем она? И уж этим роман Джойса точно не отличается от жизни.

При этом нельзя сказать, что в "Улиссе" нет идей - сколько угодно. Но нам нет нужды в них разбираться, к чему мы привыкли, читая великие философские романы классиков. Ведь не всегда большие идеи делают и книги большими. Чехов - не Достоевский, Есенин - не Бродский, Высоцкий – не Окуджава, и одно не хуже другого. Трудными книги делают не идеи. Идеи, напротив, упрощают текст, потому что их можно выпарить, как концепцию истории из романа "Война и мир". Сложнее всего справиться с неупорядоченным хаосом той книги, что лишена авторской цели и умопостигаемого смысла. Джойс считал это смешным. Он пошутил над литературой, оставив "Улисса" пустым, но полным.

***

Джойс об "Улиссе":

"В замысле и технике я пытался изобразить землю, которая существовала до человека и, предположительно, будет существовать после него. Это эпопея двух народов (израильского и ирландского) и в то же время цикл всего человеческого тела, равно как и скромный рассказ об одном дне жизни. Это также нечто вроде энциклопедии. Мое намерение - транспонировать миф sub species temporis nostri [при свете современности]. Всякое событие (а тем самым - каждый час, каждый орган и каждый вид искусства, будучи вплетен и внедрен в структурную схему целого) должно не только обусловливать, но и создавать свою собственную технику (21 сент., 1920 г, письмо Карло Линати). Задача, которую я ставлю перед собой технически, - написать книгу с восемнадцати точек зрения и в стольких же стилях, которые, по-видимости, все известны моим друзьям-коммерсантам, но никогда не были ими открыты... (Письмо к Харриет Шоу Уивер от 24 июня 1921 г.). Каждый эпизод, встречаясь с одной из различных областей художественной культуры (риторика, музыка или диалектика), оставляет за собой tabula rasa. С тех пор как я написал "Сирен", я не могу больше слушать никакую музыку. (Письмо к Харриет Шоу Уивер от 20 июля 1919 г.). Я взял из "Одиссеи" общую схему — "план", в архитектурном смысле, или, может быть, точней, способ, каким развертывается рассказ. И я следовал ему в точности. Это лучшее из всего, что я написал до сих пор! (о эпизоде "Цирцея"). Я настаиваю, что это переложение из зримого в слышимое — сама сущность искусства, ибо оно озабочено исключительно лишь тем воздействием, какого хочет добиться... И, в конечном счете, весь внутренний монолог в "Улиссе" есть именно это. Если все сказать сразу, я потеряю свое бессмертие. Я вставил сюда столько головоломок и загадок, что профессора будут над ними целые столетия ломать головы,— и это единственный способ обеспечить себе бессмертие. Жаль, что публика будет искать и находить мораль в моей книге, и еще хуже, что она будет воспринимать ее серьезно. Слово джентльмена, в ней нет ни одной серьезной строчки, мои герои - просто болтуны.

Как только я включаю в книгу кого-то, я тут же слышу о его смерти, или отъезде, или несчастье. Я знаю, что это произведение не больше, чем игра, в которую я играл, руководствуясь собственными правилами".

[Ahmetova]

Пыталась читать Улисса. Честно - ничего не поняла.

[юрисконсульт1]

поэтому я например за Поминки по Финнегану даже и не брался ))

смею думать, что Улисс не в смысле, а в самой ткани текста, в самом проявлении Жизни как бесконечного процесса, необратимого и великого течения, проявляющегося через и состоящего из обычнейших людей. Ведь день, который проживает Блум в начале ХХ века, совсем не отличается от наших дней, которые мы проживаем сейчас. Это всё один и тот же день, и мы - тот же самый Блум.

Поэтому не зря говорят, что вся литература ХХ века стоит на Джойсе, буквально проросла из Улисса.

Кстати недавний фильм Древо Жизни мне также отчасти напомнил и Улисса

[Ahmetova]

Бралась читать трижды. Бросала потому, что понимала, что чтение закончится психушкой.

[Awaiting for deletion]

Пыталась читать Улисса. Честно - ничего не поняла.

На "Нашем Радио" как-то был прикол. Вроде как "Квартет И" их им придумывал...

"Если вы смогли прочитать "Улисс" Джойса до конца, то вы с Гордоном самые умные".

[юрисконсульт1]

Бралась читать трижды. Бросала...

обычно нам мешают неосознаваемые ожидания и представления,

поэтому каждый раз возникает "конфликт" между текстом и читающим

[Улисс]

Замечатьельное произведение.

Мне Улисса почему-то напомнила последняя сцена девятого эпизода Игры престолов.

Когда лорд Старк (Шон Бин) перед казнью, оглядывает площадь.

Он пытается смириться с приближением смерти, к которой он мог бы быть готов. Но решение о казни принято неожиданно для всех.

Его взгляд скользит по толпе, в которой должна быть его дочь. Камера блуждает по лицам не останавливаясь ни на одном. Время уходит необратимо....

Занавес.

И после остается: "Жизнь – множество дней. Это кончится". :biggrin:

[Галина]

Тоже замахивалась как-то давно. Не осилила. Надо опять попробовать.