"О нас,математиках, говорят как о сухарях!"

[Гость Натали]

Для Вас Владимир, Вы приглашали

Стань предельно беспристрастным

Твердо храни покой

Все перемены произойдут сами по себе

А ты созерцай естественный круговорот

Разнообразие явлений бесконечно

Но все они возвращаются к своему началу

Вернувшись к началу, обретают покой

Покой – это возвращение к сути

Вернувшись к своей сути, обретают подлинность

Знание подлинности приводит к ясности

Незнание – к беспорядку и злу

Познавший подлинность – совершенен

Достигший совершенства – справедлив

Познавший людей умен

Познавший себя просветлен

Побеждающий людей силен

Побеждающий себя могущественен

Наделенный достатком богат

Наделенный волей упорен

Верный своей природе долговечен

Умерший, но не забытый – бессмертен

Высшее совершенство кажется ущербностью

Но не отразимо

Высшая полнота кажется пустой

Но не исчерпаема

Великая прямота кажется кривизной

Великое остроумин кажется глупостью

Великий оратор кажется заикой

Холод побеждают ходьбой, жару неподвижностью

Покой – основа порядка в мире

Лао Цзы

[SERGIO]

Чудесный городок  

“Какой тихий город — подумал мальчик,— я хотел бы жить здесь”.

С берега океана веяло свежестью. Утреннее солнце стелило на мощеные улицы сотканный из света золотистый ковер. Распахивались ставни на окнах белостенных домов. Люди встречали новый день.

В то утро ничего не предвещало трагедии. Все было как всегда. Появление в городе усталого мальчика лет тринадцати прошло почти незамеченным. Лишь одинокая, выжившая из ума старуха, увидев его, торжествующе кивнула головой. Мальчик улыбнулся в ответ. Она не произнесет ни слова, ей достаточно мысли, что наконец все сбудется. Иначе было с ее прабабкой. Та носилась по городу, безумно крича: хотела спасти жителей. Не вышло! Беднягу объявили ведьмой и посадили на кол.

Нет, эта гораздо умнее.

В кабачке, как всегда, было тесно. С жаром заядлых спорщиков они обсуждали последние новости: цены на вино, приемы у местной знати, итоги футбольных матчей. Сегодня предметом разговора послужило таинственное убийство в соседнем городке.

Убийство было жестокое. Жертвой маньяка стала семья городского палача. Что и говорить, профессия не из лучших, но палач честно выполнял свой долг. Он лишал жизни негодяев, потерявших все человеческое. Именно благодаря его работе люди могли спать спокойнее. Видимо, кто-то из родных осужденных решил отомстить палачу. На этой версии сходились все. Никто не знал, что у палача был еще один ребенок, оставшийся в живых,— сын.

И вот он вошел в кабачок.

— Эй, малыш, — окликнул его хозяин, — откуда ты взялся?

— Издалека.

— А что ты у нас делаешь?

— Я ищу вот этого человека, — мальчик показал фото. — Вы его знаете?

— Разумеется. Это наш мэр. Послушай, зачем он тебе?

— Где его найти?

— Здесь. Вон за тем столиком.

Мальчик шел к столику, на который указал хозяин. По дороге он смотрел вокруг. Лица. Когда-то давно он уже видел их. Знакомые лица. Совсем как у казненных Конечно, они немного отличались, но все же...

— Здравствуй, — сказал мэр. — Я тебя знаю Ты — сын палача.

— А ты, — ответил мальчик, — сын монтильского террориста.

— Точно! Хочешь, я познакомлю тебя со своими друзьями? Это сын знаменитого мясника из Канбергена Вот отпрыск династии де Биров, которые сожгли заживо жителей деревни Сан-Батторино. А это — внучка колдуна из Морро. Ты не испугался?

— Кого мне бояться? — спросил мальчик, стуча зубами. Все вышло не так, как он хотел. Их было слишком много: весь тихий городок у берега океана. — Скажи лучше, кто из вас убил отца?

— А ты угадай! — мэр рассмеялся. — Ты хотел убить меня? Так убей, не жди!

— Мэр, я предлагаю тебе сыграть. — Мальчик вытащил из-за пазухи колоду карт. — Тащи любую. Если вытащишь туз пик, то твой город погибнет. Если нет — ты сможешь убить меня.

— Эй, ребята, — сказал мэр, — где вы видели такого дурака? Конечно, я согласен! Готовься к смерти, щенок!

Волосатая рука потянулась к колоде. Мгновение, и на ладонь легла карта. Туз пик. Пораженные дружки уставились на карту. Мальчик не спеша поднялся и исчез в дверях.

За его спиной разрывалась земля, вбирая в свои недра аккуратные домики, мощеные улицы и фигурки людей.

Мальчик снова вытащил колоду, усмехнулся и бросил подальше. Теперь она не нужна. Тоненькие листики картона, подхваченные ветром, понеслись обратно в город. Волшебная колода, подарок отца, состояла только из пиковых тузов.

(с) Рустем Алимханов

[В.К.]

<font color='#000000'>Для Вас Владимир, Вы приглашали....

"....Холод побеждают ходьбой, жару неподвижностью...."</font>

Натали, спасибо... Все же, - поскольку виртуальный мир не предполагает реальное распознавание полов, - как минимум

Просьба большая, дамы и господа, сударыни и государи, - указывайте автора, если кто-то реально кого-то "великого" привнес (пусть он не признан, путь только на Ваш взгляд)...Если Вы его (её) считаете Великим...Мы оценим.

Человек мыслящий сам по себе самоценнность

А наша профессия, пусть это даже "ремесло", - предполагает умение оценить эту самоценность.

[Гость горЕ]

Константин Бальмонт  

БЕЗГЛАГОЛЬНОСТЬ

Есть в русской природе усталая нежность,

Безмолвная боль затаенной печали,

Безвыходность горя, безгласность, безбрежность,

Холодная высь, уходящие дали.

Приди на рассвете на склон косогора,-

Над зябкой рекою дымится прохлада,

Чернеет громада застывшего бора,

И сердцу так больно, и сердце не радо.

Недвижный камыш. Не трепещет осока.

Глубокая тишь. Безглагольность покоя.

Луга убегают далёко-далёко.

Во всем утомленье - глухое, немое.

Войди на закате, как в свежие волны,

В прохладную глушь деревенского сада,-

Деревья так сумрачно-странно-безмолвны,

И сердцу так грустно, и сердце не радо.

Как будто душа о желанном просила,

И сделали ей незаслуженно больно.

И сердце простило, но сердце застыло,

И плачет, и плачет, и плачет невольно.

1900

[Гость Юляша]

Уильям Блейк "Секрет любви" (отрывок):

Сказа я любимой, признался в любви я,

Что в сердце моем жила,

С волнением, трепетом...

Но она все равно ушла,

И тут же, когда мимо проше другой,

Молча её он увел с собой,

Едва поманив рукой

 

[В.К.]

ЛИЛОВЫЙ НЕГР

1916. Вертинский. А.  (Вере Холодной)

Где Вы теперь? Кто Вам целует пальцы?

Куда ушел Ваш китайчонок Ли?..

Вы, кажется, потом любили португальца,

А может быть, с малайцем Вы ушли.

В последний раз я видел Вас так близко.

В пролеты улиц Вас умчал авто.

И снится мне - в притонах Сан-Франциско

Лиловый негр Вам подает манто.

[В.К.]

Ночью, - больше усталость,

И меньше злость.

За окном, - осенняя вьюга.

В этой жизни ты только Гость,

Все мы в жизни в гостях друг у друга.

И когда поверишь, что это так,

То рождается ощущенье,

Будто каждая встреча есть добрый знак

Непонятного назначенья.

(С)Андрей Макаревич

[Гость Legalize]

Сигнал из провинции.

На столе Симоненко, зазвонил один из трех телефонов. Судя по длинным

назойливым звонкам, вызывала междугородняя. Симоненко поднял трубку:

- Восемьдесят девятый слушает.

- Товаришь полковник?

- Да

- Здравия желаю, товарищ полковник, это капитан Дубцов говорит из

Днепропетровска.

- Слушаю вас.

- Товарищ полковник, тут у нас... в общем я вам доложить хотел... да

вот не знаю с чего начать...

- Начните с начала, капитан.

- В общем, товарищ полковник, у нас вдоль маленьких домиков белых

акация душно цветет. И здесь недалеко, полчаса от Днепропетровска, село

Жупаница, одна хорошая девочка Лида на улице Южной живет.

- Так. Ну и что?

- Ее золотые косицы, товарищ полковник, затянуты, будто жгуты. А по

платью, по синему ситцу, как в поле, мелькают цветы.

- Так.

- Вот. Ну вовсе, представьте, неловко, что рыжий пройдоха Апрель

бесшумной пыльцою веснушек засыпал ее утром постель.

- Это кто?

- Да еврей один, спекулянт, гнусная личность. Но дело не в нем. Я

думаю, товарищ полковник, не зря с одобрением веселым соседи глядят из окна,

когда на занятия в школу с портфелем приходит она. В оконном стекле

отражаясь, товарищ полковник, по миру идет не спеша, хоршоая девочка Лида...

- Да чем же она хороша? - прижав трубку плечом к уху, полковник закрыл

лежащее перед ним дело, стал завязывать тесемки.

- Так вот, спросите об этом мальчишку, что в доме напротив живет. Он с

именем этим ложится, он с именем эим встает! Недаром ведь на каменных

плитах, где милый ботинок ступал, "Хорошая девочка Лида!" с отчаянья он

написал!

- Ну а почему вы нам звоните? Что, сами не можете допросить? У вас ведь

свое начальство есть. Доложите Земишеву.

- Так в том-то и дело, товарищ полковник, что докладывал я! Два раза. А

он как-то не реагировал. Может занят... может что...

- Ну а почему именно мне? Ведь вас Пузырев курирует.

- Но вы ведь работали у нас, товарищ полковник, места знаете...

- Знаю-то знаю, но что из этого? Да и вообще, ну написал этот парень,

ну и что?

- Так, товарищ полковник, не может людей не растрогать мальчишки

упрямого пыл!

- Да бросьте вы. Так, капитан, Пушкин влюблялся, должно быть, так

Гейне, наверное, любил.

- Но, товарищ полковник, он ведь вырастет, станет известным!

- Ну и покинет, в конечном счете, пенаты свои...

- Но окажется улица тесной для этой огромной любви! Ведь преграды

влюбленному нету, смущенье и робость - вранье! На всех перекрестках планеты

напишет он имя ее. Вот ведь в чем дело!

Полковник задумался, потер густо поросшую бровь. Капитан тоже замолчал.

В трубке слабо шуршало, и изредка оживали короткие потрескивания.

Прошла минута.

- Говорите? - зазвенел близкий голос телефонистки.

- Да, да, говорим, - заворочался Симоненко.

- Говорим, говорим, - отозвался Дубцов. - Ну так, что ж делать, Сергей

Алексаныч?

Симоменко вздохнул:

- Слушай, капитан... ну и пусть, в конце концов, он пишет.

- Как так?

- Да вот так. Пусть пишет. На полюсе Южном - огнями. Пшеницей - в

кубанских степях. А на русских полянах - цветами. И пеной морской - на

морях.

- Но ведь товарищ полковник, так он и в небо залезет ночное, все пальцы

себе обожжет...

- Правильно. И вскоре над тихой землею созвездие Лиды взойдет. И пусть

будут ночами светиться над нами не год и не два на синих небесных страницах

красивые эти слова. Понятно?

- Понятно, товарищ полковник.

- А спекулянта этого, как его...

- Апрель, Семен Израилевич.

- Вот, Апреля этого передайте милиции, пусть она им занимается. Плодить

спеулянтов не надо.

- Хорошо, товарищ полковник.

- А Земишеву привет от меня.

- Обязательно передам, товарищ полковник.

- Ну будь здоров.

- Всего доброго, товарищ полковник.

© Владимир Сорокин. Норма (фрагменты из романа)

http://lib.ru/SOROKIN/norma.txt

[В.К.]

Поскольку на некоторое время покидаю Форум, - взял на себя смелость разместить Пушкина. А.С.Пушкина. Того самого. Редкая вещь, - заведомо не всеми прочтенная его поэма, - "Гаврилиада"

Говорят, Александра Сергеевича, который сам о себе говаривал "Ай да Пушкин, ай да сукин сын...", - на написание этой поэмы подвигло творчество Ивана Сергеевича Баркова, поэта  18-го века , - автора небезизвестного "Луки Мудищева".

Александр Сергеевич как-то отписал в альбом Анне Петровне Керн:

"Не смею я стихи Баркова, благопристойно перевесть,

И даже ИМЕНИ такого, не смею громко произнесть..."

Короче, дамы и господа, - выходные впереди. У кого принтер есть, - распечатайте, и читайте-перечитывайте. Лучше перед сном :D

А.С. Пушкин.

ГАВРИИЛИАДА

  Воистину еврейки молодой

Мне дорого душевное спасенье.

Приди ко мне, прелестный ангел мой,

И мирное прими благословенье.

Спасти хочу земную красоту!

Любезных уст улыбкою довольный,

Царю небес и господу-Христу

Пою стихи на лире богомольной.

Смиренных струн, быть может, наконец

Ее пленят церковные напевы,

И дух святой сойдет на сердце девы;

Властитель он и мыслей и сердец.

  Шестнадцать лет, невинное смиренье,

Бровь темная, двух девственных холмов

Под полотном упругое движенье,

Нога любви, жемчужный ряд зубов...

Зачем же ты, еврейка, улыбнулась,

И по лицу румянец пробежал?

Нет, милая, ты право, обманулась:

Я не тебя,- Марию описал.

  В глуши полей, вдали Ерусалима,

Вдали забав и юных волокит

(Которых бес для гибели хранит),

Красавица, никем еще не зрима,

Без прихотей вела спокойный век.

Ее супруг, почтенный человек,

Седой старик, плохой столяр и плотник,

В селенье был единственный работник.

И день и ночь, имея много дел

То с уровнем, то с верною пилою,

То с топором, не много он смотрел

На прелести, которыми владел,

И тайный цвет, которому судьбою

Назначена была иная честь,

На стебельке не смел еще процвесть.

Ленивый муж своею старой лейкой

В час утренний не орошал его;

Он как отец с невинной жил еврейкой,

Ее кормил - и больше ничего.

  Но, братие, с небес во время оно

Всевышний бог склонил приветный взор

На стройный стан, на девственное лоно

Рабы своей - и, чувствуя задор,

Он положил в премудрости глубокой

Благословить достойный вертоград,

Сей вертоград, забытый, одинокой,

Щедротою таинственных наград.

  Уже поля немая ночь объемлет;

В своем углу Мария сладко дремлет.

Всевышний рек,- и деве снится сон;

Пред нею вдруг открылся небосклон

Во глубине своей необозримой;

В сиянии и славе нестерпимой

Тьмы ангелов волнуются, кипят,

Бесчисленны летают серафимы,

Струнами арф бряцают херувимы,

Архангелы в безмолвии сидят,

Главы закрыв лазурными крылами,-

И, яркими одеян облаками,

Предвечного стоит пред ними трон.

И светел вдруг очам явился он...

Все пали ниц... Умолкнул арфы звон.

Склонив главу, едва Мария дышит,

Дрожит как лист и голос бога слышит:

"Краса земных любезных дочерей,

Израиля надежда молодая!

Зову тебя, любовию пылая,

Причастница ты славы будь моей:

Готовь себя к неведомой судьбине,

Жених грядет, грядет к своей рабыне".

  Вновь облаком оделся божий трон;

Восстал духов крылатый легион,

И раздались небесной арфы звуки...

Открыв уста, сложив умильно руки,

Лицу небес Мария предстоит.

Но что же так волнует и манит

Ее к себе внимательные взоры?

Кто сей в толпе придворных молодых

С нее очей не сводит голубых?

Пернатый шлем, роскошные уборы,

Сиянье крил и локонов златых,

Высокий стан, взор томный и стыдливый -

Всё нравится Марии молчаливой.

Замечен он, один он сердцу мил!

Гордись, гордись, архангел Гавриил!

Пропало всё.- Не внемля детской пени,

На полотне так исчезают тени,

Рожденные в волшебном фонаре.

  Красавица проснулась на заре

И нежилась на ложе томной лени.

Но дивный сон, но милый Гавриил

Из памяти ее не выходил.

Царя небес пленить она хотела,

Его слова приятны были ей,

И перед ним она благоговела,-

Но Гавриил казался ей милей...

Так иногда супругу генерала

Затянутый прельщает адъютант.

Что делать нам? судьба так приказала,-

Согласны в том невежда и педант.

  Поговорим о странностях любви

(Другого я не смыслю разговора).

В те дни, когда от огненного взора

Мы чувствуем волнение в крови,

Когда тоска обманчивых желаний

Объемлет нас и душу тяготит,

И всюду нас преследует, томит

Предмет один и думы и страданий,-

Не правда ли? в толпе младых друзей

Наперсника мы ищем и находим.

С ним тайный глас мучительных страстей

Наречием восторгов переводим.

Когда же мы поймали на лету

Крылатый миг небесных упоений

И к радостям на ложе наслаждений

Стыдливую склонили красоту,

Когда любви забыли мы страданье

И нечего нам более желать,-

Чтоб оживить о ней воспоминанье,

С наперсником мы любим поболтать.

  И ты, господь! познал ее волненье,

И ты пылал, о боже, как и мы.

Создателю постыло всё творенье,

Наскучило небесное моленье,-

Он сочинял любовные псалмы

И громко пел: "Люблю, люблю Марию,

В унынии бессмертие влачу...

Где крылия? к Марии полечу

И на груди красавицы почию!.."

И прочее... всё, что придумать мог.-

Творец любил восточный, пестрый слог.

Потом, призвав любимца Гавриила,

Свою любовь он прозой объяснял.

Беседы их нам церковь утаила,

Евангелист немного оплошал!

Но говорит армянское преданье,

Что царь небес, не пожалев похвал,

В Меркурии архангела избрал,

Заметя в нем и ум и дарованье -

И вечерком к Марии подослал.

Архангелу другой хотелось чести:

Нередко он в посольствах был счастлив;

Переносить записочки да вести

Хоть выгодно, но он самолюбив.

И славы сын, намеренье сокрыв,

Стал нехотя услужливый угодник

Царю небес... а по земному сводник.

  Но, старый враг, не дремлет сатана!

Услышал он, шатаясь в белом свете,

Что бог имел еврейку на примете,

Красавицу, которая должна

Спасти наш род от вечной муки ада.

Лукавому великая досада -

Хлопочет он. Всевышний между тем

На небесах сидел в уныньи сладком,

Весь мир забыл, не правил он ничем -

И без него всё шло своим порядком.

  Что ж делает Мария? Где она,

Иосифа печальная супруга?

В своем саду, печальных дум полна,

Проводит час невинного досуга

И снова ждет пленительного сна.

С ее души не сходит образ милый,

К архангелу летит душой унылой.

В прохладе пальм, под говором ручья

Задумалась красавица моя;

Не мило ей цветов благоуханье,

Не весело прозрачных вод журчанье...

И видит вдруг: прекрасная змия,

Приманчивой блистая чешуею,

В тени ветвей качается над нею

И говорит: "Любимица небес!

Не убегай,- я пленник твой послушный..."

Возможно ли? О, чудо из чудес!

Кто ж говорил Марии простодушной,

Кто ж это был? Увы, конечно, бес.

  Краса змии, цветов разнообразность,

Ее привет, огонь лукавых глаз

Понравились Марии в тот же час.

Чтоб усладить младого сердца праздность,

На сатане покоя нежный взор,

С ним завела опасный разговор:

  "Кто ты, змия? По льстивому напеву,

По красоте, по блеску, по глазам -

Я узнаю того, кто нашу Еву

Привлечь успел к таинственному древу

И там склонил несчастную к грехам.

Ты погубил неопытную деву,

А с нею весь адамов род и нас.

Мы в бездне бед невольно потонули.

Не стыдно ли?"

               "Попы вас обманули,

И Еву я не погубил, а спас!"

"Спас! от кого?"

               "От бога"

                          "Враг опасный!"

"Он был влюблен..."

                    "Послушай, берегись!"

"Он к ней пылал -"

                  "Молчи!"

                           "- любовью страстной,

Она была в опасности ужасной".

"Змия, ты лжешь!"

                "Ей богу!"

                           "Не божись".

"Но выслушай... "

                  Подумала Мария:

Не хорошо в саду, наедине,

Украдкою внимать наветам змия,

И кстати ли поверить сатане?

Но царь небес меня хранит и любит,

Всевышний благ: он верно не погубит

Своей рабы,- за что ж? за разговор!

К тому же он не даст меня в обиду,

Да и змия скромна довольно с виду.

Какой тут грех? где зло? пустое, вздор!

Подумала и ухо приклонила,

Забыв на час любовь и Гавриила.

Лукавый бес, надменно развернув

Гремучий хвост, согнув дугою шею,

С ветвей скользит - и падает пред нею;

Желаний огнь во грудь ее вдохнув,

Он говорит:

           "С рассказом Моисея

Не соглашу рассказа моего:

Он вымыслом хотел пленить еврея,

Он важно лгал,- и слушали его.

Бог наградил в нем слог и ум покорный,

Стал Моисей известный господин,

Но я, поверь,- историк не придворный,

Не нужен мне пророка важный чин!

  Они должны, красавицы другие,

Завидовать огню твоих очей;

Ты рождена, о скромная Мария,

Чтоб изумлять адамовых детей,

Чтоб властвовать над легкими сердцами,

Улыбкою блаженство им дарить,

Сводить с ума двумя-тремя словами,

По прихоти - любить и не любить...

Вот жребий твой. Как ты - младая Ева

В своем саду скромна, умна, мила,

Но без любви в унынии цвела;

Всегда одни, глаз-нa-глаз, муж и дева

На берегах Эдема светлых рек

В спокойствии вели невинный век.

Скучна была их дней однообразность.

Ни рощи сень, ни молодость, ни праздность -

Ничто любви не воскрешало в них;

Рука с рукой гуляли, пили, ели,

Зевали днем, а ночью не имели

Ни страстных игр, ни радостей живых...

Что скажешь ты? Тиран несправедливый,

Еврейский бог, угрюмый и ревнивый,

Адамову подругу полюбя,

Ее хранил для самого себя...

Какая честь и что за наслажденье!

На небесах как будто в заточенье,

У ног его молися да молись,

Хвали его, красе его дивись,

Взглянуть не смей украдкой на другого,

С архангелом тихонько молвить слово;

Вот жребий той, которую творец

Себе возьмет в подруги наконец.

И что ж потом? За скуку, за мученье,

Награда вся дьячков осиплых пенье,

Свечи, старух докучная мольба,

Да чад кадил, да образ под алмазом,

Написанный каким-то богомазом...

Как весело! Завидная судьба!

  Мне стало жаль моей прелестной Евы;

Решился я, создателю на зло,

Разрушить сон и юноши и девы.

Ты слышала, как всё произошло?

Два яблока, вися на ветке дивной

(Счастливый знак, любви симвoл призывный),

Открыли ей неясную мечту.

Проснулися неясные желанья;

Она свою познала красоту,

И негу чувств, и сердца трепетанье,

И юного супруга наготу!

Я видел их! любви - моей науки -

Прекрасное начало видел я.

В глухой лесок ушла чета моя...

Там быстро их блуждали взгляды, руки..

Меж милых ног супруги молодой

Заботливый, неловкой и немой,

Адам искал восторгов упоенья,

Неистовым исполненный огнем,

Он вопрошал источник наслажденья

И, закипев душой, терялся в нем...

И не страшась божественного гнева,

Вся в пламени, власы раскинув, Ева,

Едва, едва устами шевеля,

Лобзанием Адаму отвечала,

В слезах любви, в бесчувствии лежала

Под сенью пальм,- и юная земля

Любовников цветами покрывала.

  Блаженный день! Увенчанный супруг

Жену ласкал с утра до темной ночи,

Во тьме ночной смыкал он редко очи,

Как их тогда украшен был досуг!

Ты знаешь: бог, утехи прерывая,

Чету мою лишил навеки рая.

Он их изгнал из милой стороны,

Где без трудов они так долго жили

И дни свои невинно проводили

В объятиях ленивой тишины.

Но им открыл я тайну сладострастья

И младости веселые права,

Томленье чувств, восторги, слезы счастья,

И поцелуй, и нежные слова.

Скажи теперь: ужели я предатель?

Ужель Адам несчастлив от меня?

Не думаю, но знаю только я,

Что с Евою остался я приятель".

  Умолкнул бес. Мария в тишине

Коварному внимала сатане.

"Что ж?- думала,- быть может, прав лукавый;

Слыхала я: ни почестьми, ни славой,

Ни золотом блаженства не купить;

Слыхала я, что надобно любить...

Любить! Но как, зачем и что такое..."

А между тем вниманье молодое

Ловило всё в рассказах сатаны:

И действия и странные причины,

И смелый слог и вольные картины...

(Охотники мы все до новизны.)

Час от часу неясное начало

Опасных дум казалось ей ясней,

И вдруг змии как будто не бывало -

И новое явленье перед ней:

Мария зрит красавца молодого.

У ног ее, не говоря ни слова,

К ней устремив чудесный блеск очей,

Чего-то он красноречиво просит,

Одной рукой цветочек ей подносит,

Другою мнет простое полотно

И крадется под ризы торопливо,

И легкий перст касается игриво

До милых тайн... Всё для Марии диво,

Всё кажется ей ново, мудрено,-

А между тем румянец не стыдливый

На девственных ланитах заиграл -

И томный жар и вздох нетерпеливый

Младую грудь Марии подымал.

Она молчит: но вдруг не стало мочи,

Закрылися блистательные очи,

К лукавому склонив на грудь главу,

Вскричала: ах!.. и пала на траву...

  О милый друг! кому я посвятил

Мой первый сон надежды и желанья,

Красавица, которой был я мил,

Простишь ли мне мои воспоминанья?

Мои грехи, забавы юных дней,

Те вечера, когда в семье твоей,

При матери докучливой и строгой

Тебя томил я тайною тревогой

И просветил невинные красы?

Я научил послушливую руку

Обманывать печальную разлуку

И услаждать безмолвные часы,

Бессонницы девическую муку.

Но молодость утрачена твоя,

От бледных уст улыбка отлетела,

Твоя краса во цвете помертвела...

Простишь ли мне, о милая моя!

  Отец греха, Марии враг лукавый,

Ты стал и был пред нею виноват;

Ах, и тебе приятен был разврат...

И ты успел преступною забавой

Всевышнего супругу просветить

И дерзостью невинность изумить.

Гордись, гордись своей проклятой славой!

Спеши ловить... но близок, близок час!

Вот меркнет свет, заката луч угас.

Всё тихо. Вдруг над девой утомленной

Шумя парит архангел окриленный,-

Посол любви, блестящий сын небес.

  От ужаса при виде Гавриила

Красавица лицо свое закрыла...

Пред ним восстав, смутился мрачный бес

И говорит: "Счастливец горделивый,

Кто звал тебя? Зачем оставил ты

Небесный двор, эфира высоты?

Зачем мешать утехе молчаливой,

Занятиям чувствительной четы?"

Но Гавриил, нахмуря взгляд ревнивый,

Рек на вопрос и дерзкий и шутливый:

"Безумный враг небесной красоты,

Повеса злой, изгнанник безнадежный,

Ты соблазнил красу Марии нежной

И смеешь мне вопросы задавать!

Беги сейчас, бесстыдник, раб мятежный,

Иль я тебя заставлю трепетать!"

"Не трепетал от ваших я придворных,

Всевышнего прислужников покорных,

От сводников небесного царя!"-

Проклятый рек и, злобою горя,

Наморщив лоб, скосясь, кусая губы,

Архангела ударил прямо в зубы.

Раздался крик, шатнулся Гавриил

И левое колено преклонил;

Но вдруг восстал, исполнен новым жаром,

И сатану нечаянным ударом

Хватил в висок. Бес ахнул, побледнел -

И ворвались в объятия друг другу.

Ни Гавриил, ни бес не одолел:

Сплетенные кружась идут по лугу,

На вражью грудь опершись бородой,

Соединив крест на крест ноги, руки,

То силою, то хитростью науки

Хотят увлечь друг друга за собой.

  Не правда ли? вы помните то поле,

Друзья мои, где в прежни дни, весной,

Оставя класс, играли мы на воле

И тешились отважною борьбой.

Усталые, забыв и брань и речи,

Так ангелы боролись меж собой.

Подземный царь, буян широкоплечий,

Вотще кряхтел с увертливым врагом,

И, наконец, желая кончить разом,

С архангела пернатый сбил шелом,

Златой шелом, украшенный алмазом.

Схватив врага за мягкие власы,

Он сзади гнет могучею рукою

К сырой земле. Мария пред собою

Архангела зрит юные красы

И за него в безмолвии трепещет.

Уж ломит бес, уж ад в восторге плещет;

По счастию проворный Гавриил

Впился ему в то место роковое

(Излишнее почти во всяком бое),

В надменный член, которым бес грешил.

Лукавый пал, пощады запросил

И в темный ад едва нашел дорогу.

  На дивный бой, на страшную тревогу

Красавица глядела чуть дыша;

Когда же к ней, свой подвиг соверша,

Приветливо архангел обратился,

Огонь любви в лице ее разлился

И нежностью исполнилась душа.

Ах, как была еврейка хороша!..

  Посол краснел и чувствия чужие

Так изъяснял в божественных словах:

"О радуйся, невинная Мария!

Любовь с тобой, прекрасна ты в женах;

Стократ блажен твой плод благословенный,

Спасет он мир и ниспровергнет ад...

Но признаюсь душою откровенной,

Отец его блаженнее стократ!"

И перед ней коленопреклоненный

Он между тем ей нежно руку жал...

Потупя  взор, прекрасная вздыхала,

И Гавриил ее поцеловал.

Смутясь она краснела и молчала,

Ее груди дерзнул коснуться он...

"Оставь меня!" - Мария прошептала,

И в тот же миг лобзаньем заглушен

Невинности последний крик и стон...

  Что делать ей? Что скажет бог ревнивый?

Не сетуйте, красавицы мои,

О женщины, наперсницы любви,

Умеете вы хитростью счастливой

Обманывать вниманье жениха

И знатоков внимательные взоры,

И на следы приятного греха

Невинности набрасывать уборы...

От матери проказливая дочь

Берет урок стыдливости покорной

И мнимых мук, и с робостью притворной

Играет роль в решительную ночь;

И поутру, оправясь понемногу,

Встает бледна, чуть ходит, так томна.

В восторге муж, мать шепчет: слава богу,

А старый друг стучится у окна.

  Уж Гавриил с известием приятным

По небесам летит путем обратным.

Наперсника нетерпеливый бог

Приветствием встречает благодатным:

"Что нового?" - "Я сделал всё, что мог,

Я ей открыл".- "Ну что ж она?" - "Готова!"

И царь небес, не говоря ни слова,

С престола встал и манием бровей

Всех удалил, как древний бог Гомера,

Когда смирял бесчисленных детей;

Но Греции навек погасла вера,

Зевеса нет, мы сделались умней!

  Упоена живым воспоминаньем,

В своем углу Мария в тишине

Покоилась на смятой простыне.

Душа горит и негой и желаньем,

Младую грудь волнует новый жар.

Она зовет тихонько Гавриила,

Его любви готовя тайный дар,

Ночной покров ногою отдалила,

Довольный взор с улыбкою склонила,

И, счастлива в прелестной наготе,

Сама своей дивится красоте.

Но между тем в задумчивости нежной

Она грешит,- прелестна и томна,

И чашу пьет отрады безмятежной.

Смеешься ты, лукавый сатана!

И что же! вдруг мохнатый, белокрылый

В ее окно влетает голубь милый,

Над нею он порхает и кружит

И пробует веселые напевы,

И вдруг летит в колени милой девы,

Над розою садится и дрожит,

Клюет ее, колышется, ветится,

И носиком и ножками трудится.

Он, точно он! - Мария поняла,

Что в голубе другого угощала;

Колени сжав, еврейка закричала,

Вздыхать, дрожать, молиться начала,

Заплакала, но голубь торжествует,

В жару любви трепещет и воркует,

И падает, объятый легким сном,

Приосеня цветок любви крылом.

  Он улетел. Усталая Мария

Подумала: "Вот шалости какие!

Один, два, три! - как это им не лень?

Могу сказать, перенесла тревогу:

Досталась я в один и тот же день

Лукавому, архангелу и богу".

  Всевышний бог, как водится, потом

Признал своим еврейской девы сына,

Но Гавриил (завидная судьбина!)

Не преставал являться ей тайком;

Как многие, Иосиф был утешен,

Он пред женой попрежнему безгрешен,

Христа любил как сына своего,

За то господь и наградил его!

  Аминь, аминь! Чем кончу я рассказы?

Навек забыв старинные проказы,

Я пел тебя, крылатый Гавриил,

Смиренных струн тебе я посвятил

Усердное, спасительное пенье:

Храни меня, внемли мое моленье!

Досель я был еретиком в любви,

Младых богинь безумный обожатель,

Друг демона, повеса и предатель...

Раскаянье мое благослови!

Приемлю я намеренья благие,

Переменюсь: Елену видел я;

Она мила как нежная Мария!

Подвластна ей навек душа моя.

Моим речам придай очарованье,

Понравиться поведай тайну мне,

В ее душе зажги любви желанье,

Не то пойду молиться сатане!

Но дни бегут, и время сединою

Мою главу тишком посеребрит,

И важный брак с любезною женою

Пред алтарем меня соединит.

Иосифа прекрасный утешитель!

Молю тебя, колена преклоня,

О рогачей заступник и хранитель,

Молю - тогда благослови меня,

Даруй ты мне беспечность и смиренье,

Даруй ты мне терпенье вновь и вновь

Спокойный сон, в супруге уверенье,

В семействе мир и к ближнему любовь!

[Гость d]

Читаю вот и

"Душа болит, а сердце плачет" какие душевные юристы здесь собрались

ну и не могу не высказаться (первое что пришло в голову):

Пока с тобой весна, здоровье и любовь

Налей себе вина багряной грозди кровь

Ведь ты не золото, тебя глупец беспечный

Однажды закопав, не откопают вновь

[Schekspir]

Не знаю кто сказал, но мне нравится!

"Грош цена поэту, который пишет в расчете на то, что его каракули когда -нибудь будут прочитаны! Поэт пишет не для людей, и не для богов, и даже не для вечности, которая вряд ли умеет читать, а лишь потому, что обжигающие слова приходят неведомо откуда и безжалостно раздирают грудь, или потому, что у настоящего поэта нет ничего, кроме слов, и он боится исчезнуть, если замолчит. "

[Гость Litov]

- Да чем же она хороша?

- Так вот, спросите об этом мальчишку, что в доме напротив живет. Он с

именем этим ложится, он с именем эим встает! Недаро

Спросите об этом мальчишку, что в доме напротив живет..

С подзорной трубой он ложится, с подзорной трубой он встает...

[Гость Legalize]

Спросите об этом мальчишку, что в доме напротив живет..

С подзорной трубой он ложится, с подзорной трубой он встает...

Ну вот, надо было все так опошлить...  

[Гость Flower1]

Ты мимоходом спросишь: "Как дела?"

Присядь, послушай, я тебе отвечу.

Я этого вопроса так ждала,

Мечтала, что скажу тебе при встрече

Про то, что стала Сильной и Большой,

Не верю романтическому бреду.

Что стала загорелой и худой,

А в августе еще я к морю еду.

Еще встречаюсь с новыми людьми,

Умею не скучать, опять танцую,

Я волосы кручу на бигуди

И снова мужиков интересую.

Да все отлично!!! Ни один урок,

Что нам дается, не проходит даром…

Вот только больше не пишу стихов.

И редко стала в руки брать гитару

[Schekspir]

Ну вот, надо было все так опошлить...  

Владимира К. на Вас нет господа!

Он же предупреждал:

ГРАФОМАНСТВО (СОБСТВЕННЫЕ "ГЕНИАЛЬНЫЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ") НЕ ПРИВЕТСТВУЮТСЯ

[Гость Legalize]

Владимира К. на Вас нет господа!

Он же предупреждал:

Попрошу уточнения Schekspir, не господа, а господин Litov. Исходный вариант не есть графоманство, а частичное воспрозведение творчества В. Сорокина, чьи авторские права мы свято чтем, о чем свидетельствует знак © после цитирования фрагмента.

[Гость Litov]

. Исходный вариант не есть графоманство, а частичное воспрозведение творчества В. Сорокина, чьи авторские права мы свято чтем, о чем свидетельствует знак © после цитирования фрагмента.

В принципе - Сорокин тоже не первоисточник..

[Гость Vitaly Mahmutov]

"Любовь, Измена и колдун"

Эдуард Асадов

В горах, на скале, о беспутствах мечтая,

Сидела Измена худая и злая.

А рядом под вишней сидела Любовь,

Рассветное золото в косы вплетая.

С утра, собирая плоды и коренья,

Они отдыхали у горных озер

И вечно вели нескончаемый спор -

С улыбкой одна, а другая с презреньем.

Одна говорила: - На свете нужны

Верность, порядочность и чистота.

Мы светлыми, добрыми быть должны:

В этом и - красота!

Другая кричала: - Пустые мечты!

Да кто тебе скажет за это спасибо?

Тут, право, от смеха порвут животы

Даже безмозглые рыбы!

Жить надо умело, хитро и с умом.

Где - быть беззащитной, где - лезть напролом,

А радость увидела - рви, не зевай!

Бери! Разберемся потом!

- А я не согласна бессовестно жить!

Попробуй быть честной и честно любить!

- Быть честной? Зеленая дичь! Чепуха!

Да есть ли что выше, чем радость греха?!

Однажды такой они подняли крик,

Что в гневе проснулся косматый старик,

Великий колдун, раздражительный дед,

Проспавший в пещере три тысячи лет.

И рявкнул старик: - Это что за война?!

Я вам покажу, как будить колдуна!

Так вот, чтобы кончить все ваши раздоры,

Я сплавлю вас вместе на все времена!

Схватил он Любовь колдовскою рукой,

Схватил он Измену рукою другой

И бросил в кувшин их, зеленый, как море,

А следом туда же - и радость, и горе,

И верность, и злость, доброту, и дурман,

И чистую правду, и подлый обман.

Едва он поставил кувшин на костер,

Дым взвился над лесом, как черный шатер,-

Все выше и выше, до горных вершин,

Старик с любопытством глядит на кувшин:

Когда переплавится все, перемучится,

Какая же там чертовщина получится?

Кувшин остывает. Опыт готов.

По дну пробежала трещина,

Затем он распался на сотню кусков,

И... появилась женщина...

http://osadov.narod.ru

[Гость Legalize]

В принципе - Сорокин тоже не первоисточник..

Согласен, но исходное условие для этой темы:

ГРАФОМАНСТВО (СОБСТВЕННЫЕ "ГЕНИАЛЬНЫЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ") НЕ ПРИВЕТСТВУЮТСЯ

На авторство ни исходника, ни варианта, размещенного мной, я не претендую. За сим свято соблюдаю условие, поставленное уважаемым Владимиром К., да не сядут вовек его батарейки.  

[Гость Litov]

Согласен, но исходное условие для этой темы:

ГРАФОМАНСТВО (СОБСТВЕННЫЕ "ГЕНИАЛЬНЫЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ") НЕ ПРИВЕТСТВУЮТСЯ

На авторство ни исходника, ни варианта, размещенного мной, я не претендую.

Так и я не упоминал нигде, что то двустишие мое произведение. Так сказать - народный фолклор. А вообще - команда КВН.

Седьмой - ремонтируют душ

Шестой - изменяет муж

Пятый - матерный хор

Четвертый - орудует вор

Третий - грохочет рок

Второй - подгорел пирог

Первый - насилуют альт

Всё.

Долетел.

Асфальт.

[АдвоКот]

Так держать, Litov!!!

Я чую, что в это собрание благородных девиц давненько кто-то типа поручика Ржевского не захаживал!

Надо, надо вылить свежую струю на эти растомленные лирикой души!  

(Ща тапки в воздухе над головой засвистят...)

[АдвоКот]

Ну, чтоб не сильно били, прикинусь тоже утонченной личностью, поэзии не чуждой (типа, чисто Бодлера от борделя, или там РембО от РЭмбо конкретно отличаю):

Шарль Бодлер

Кот

I

В мозгу моем гуляет важно

Красивый, кроткий, сильный кот

И, торжествуя свой приход,

Мурлычет нежно и протяжно.

Сначала песня чуть слышна, -

В басовых тихих переливах,

Нетерпеливых и ворчливых,

Почти загадочна она.

Потом она струит веселье

В глубины помыслов моих,

Похожа на певучий стих,

На опьяняющее зелье.

Смиряет злость мою сперва

И чувство оживляет сразу.

Чтобы сказать любую фразу,

Коту не надобны слова.

Он не царапает, не мучит

Тревожных струн моей души

И только царственно в тиши

Меня как скрипку петь научит,

Чтобы звучала скрипка в лад

С твоею песенкой целебной,

Кот серафический, волшебный,

С гармонией твоих рулад!

II

Двухцветной шкурки запах сладкий

В тот вечер я вдохнул слегка,

Когда ласкал того зверька

Один лишь раз, и то украдкой.

Домашний дух иль божество,

Всех судит этот идол вещий,

И кажется, что наши вещи -

Хозяйство личное его.

Его зрачков огонь зеленый

Моим сознаньем овладел.

Я отвернуться захотел,

Но замечаю удивленно,

Что сам вовнутрь себя глядел,

Что в пристальности глаз зеркальных,

Опаловых и вертикальных,

Читаю собственный удел.

(Павел Антокольский)

Кот

I

Как в комнате простой, в моем мозгу с небрежной

И легкой грацией все бродит чудный кот;

Он заунывно песнь чуть слышную поет;

Его мяуканье и вкрадчиво и нежно.

Его мурлыканья то внятнее звучат,

То удаленнее, спокойнее, слабее;

Тот голос звуками глубокими богат

И тайно властвует он над душой моею.

Он в недра черные таинственно проник,

Повиснул сетью струй, как капли, упадает;

К нему, как к зелию, устами я приник,

Как строфы звучные, он грудь переполняет.

Мои страдания он властен покорить,

Ему дано зажечь блаженные экстазы,

И незачем ему, чтоб с сердцем говорить,

Бесцельные слова слагать в пустые фразы.

Тог голос сладостней певучего смычка,

И он торжественней, чем звонких струн дрожанье;

Он грудь пронзает мне, как сладкая тоска,

Недостижимое струя очарованье.

О чудный, странный кот! кто голос твой хоть раз

И твой таинственный напев хоть раз услышит,

Он снизойдет в него, как серафима глас,

Где все утонченной гармонией дышит.

II

От этой шубки черно-белой

Исходит тонкий аромат;

Ее коснувшись, вечер целый

Я благовонием объят.

Как некий бог - быть может, фея -

Как добрый гений здешних мест,

Всем управляя, всюду вея,

Он наполняет все окрест.

Когда же снова взгляд влюбленный

Я устремив в твой взор гляжу -

Его невольно вновь, смущенный,

Я на себя перевожу;

Тогда твоих зрачков опалы,

Как два фонарика, горят,

И ты во мгле в мой взгляд усталый

Свой пристальный вперяешь взгляд.

(Эллис)

[Schekspir]

Я чую, что в это собрание благородных девиц давненько кто-то типа поручика Ржевского не захаживал!

Народ не дадим в обиду светлое имя временно отсуствующего по техническим причинам незабвенного Владимира К.!

Закидаем праведным возмущением Адвокота!

[АдвоКот]

To Schekspir-

"Праведным возмущением" - это пожалста. Лишь бы не тапками или сапогами.

To Sergio-

Ай, как славненько! Вот это поэзия! Постсосиалисисський реализьм. То-то В.К. порадуется...  

Не надо стирать, о вкусах не спорят.  Кому "в небе ангелочки летают на цветочках", а кому вот такие картины "...о юных днях в краю родном..." душу греют.  

[В.К.]

Не надо стирать, о вкусах не спорят.

Уважаемые коллеги!

Искреннее спасибо всем, разместившим то, что его (её) "зацепило". Поверьте, - Вы не одиноки. "Зацепит", кого-то еще, обязательно.

Частный пример, - отрывок "Человек с Луны", размещенный Присяжным, который меня лично не "зацепил", - искренне потряс (судя по искренней реакции) одного из четырёх с лишним тысяч участников форума. Подтверждаю.

Меня лично оторопь берёт от "На очень холодной площади в декабре месяце тысяча восемьсот двадцать пятого года...". Хотел бы знать, кого еще это "зацепило"...

Для остальных, желающих изменить консерватизм темы, по сути дела её "размыть" и де-факто уничтожить, - прошу Вас перечитать первое сообщение в теме.

Ежели кто не намеренно, - прошу Вас каким-то образом изменить либо удалить свои сообщения.

Кому тема кажется "розовыми слюнями", - ради Бога, можете просто не заходить и не размещать сообщения. Даже ЛУЧШЕ не заходить и не размещать сообщения.

Тут, - личное дело каждого.

Эта тема, - всего лишь "от...душина". Или "для...душина". Она "для души".

Мэй би, кто-то расслабляется в темах уважаемого Investigator - а; кстати, я сам достаточно часто с удовольствием захожу. А кому-то в кайф заходить в "О нас, математиках...", читать и перечитывать.

Давайте не будем мешать друг другу.

Изменено 25 Ноября 2005 пользователем Vladimir K