"О нас,математиках, говорят как о сухарях!"

[В.К.]

Михаил Юрьевич Лермонтов

* * *

И скучно и грустно, и некому руку подать

В минуту душевной невзгоды...

Желанья!... что пользы напрасно и вечно желать?

А годы проходят - все лучшие годы!

Любить... но кого же?.. на время - не стоит труда,

А вечно любить невозможно.

В себя ли заглянешь? там прошлого нет и следа:

И радость, и муки, и всё там ничтожно...

Что страсти? - ведь рано иль поздно их сладкий недуг

Исчезнет при слове рассудка;

И жизнь, как посмотришь с холодным вниманием вокруг -

Такая пустая и глупая шутка...

1840

Изменено 1 Декабря 2005 пользователем Vladimir K

[В.К.]

:druzja:

МИХАИЛ ЗОЩЕНКО

ПРИСКОРБНЫЙ СЛУЧАЙ

Как хотите, товарищи, а Николаю Ивановичу я очень сочувствую. Пострадал этот милый человек на все шесть гривен и ничего такого особенно выдающегося за эти деньги не видел.

Только что характер у него оказался мягкий и уступчивый. Другой бы на его месте всё кино, может, разбросал и публику из залы выкурил. Потому шесть гривен ежедневно на полу не валяются. Понимать надо.

А в субботу голубчик наш, Николай Иванович, немножко, конечно, выпил. После получки.

А был этот человек в высшей степени сознательный. Другой бы выпивший человек начал бузить и расстраиваться, а Николай Иванович чинно и благородно прошёлся по проспекту. Спел что-то там такое. Вдруг глядит — перед ним кино.

«Дай,— думает,— всё равно — зайду в кино. Человек, думает, я культурный, полуинтеллигентный, чего мне зря по панелям в пьяном виде трепаться и прохожих задевать? Дай, думает, я ленту в пьяном виде посмотрю. Никогда ничего подобного не видел».

Купил он за свои пречистые билет. И сел в переднем ряду. Сел в переднем ряду и чинно-благородно смотрит.

Только, может, посмотрел он на одну надпись, вдруг в Ригу поехал. Потому очень тепло в зале, публика дышит, и темнота на психику благоприятно действует.

Поехал в Ригу наш Николай Иванович, всё чинно-благородно — никого не трогает, экран руками не хватает, лампочек не выкручивает, а сидит себе и тихонько в Ригу едет.

Вдруг стала трезвая публика выражать недовольствие по поводу, значит, Риги.

— Могли бы,— говорят,— товарищ, для этой цели в фойе пройтись, только, говорят, смотрящих драму отвлекаете на другие идеи.

Николай Иванович — человек культурный, сознательный — не стал, конечно, зря спорить и горячиться. А встал себе и пошёл тихонько.

«Чего,— думает,— с трезвыми связываться? От них скандалу не оберёшься».

Пошёл он к выходу. Обращается в кассу.

— Только что,— говорит,— дамочка, куплен у вас билет, прошу вернуть назад деньги. Потому как не могу картину глядеть — меня в темноте развозит.

Кассирша говорит:

— Деньги мы назад выдавать не можем, ежели вас развозит — идите тихонько спать.

Поднялся тут шум и перебранка. Другой бы на месте Николая Иваныча за волосья бы выволок кассиршу из кассы и вернул бы свои пречистые. А Николай Иванович, человек тихий и культурный, только, может, раз и пихнул кассиршу.

— Ты,— говорит,— пойми, зараза, не смотрел я ещё на твою ленту. Отдай, говорят, мои пречистые.

И всё так чинно-благородно, без скандалу, — просит вообще вернуть свои же деньги.

Тут заведующий прибегает.

— Мы,— говорит,— деньги назад не вертаем, раз, говорит, взято, будьте любезны досмотреть ленту.

Другой бы на месте Николая Ивановича плюнул бы в зава и пошёл бы досматривать за свои пречистые. А Николай Ивановичу очень грустно стало насчёт денег, начал он горячо объясняться и обратно в Ригу поехал.

Тут, конечно, схватили Николая Ивановича, как собаку, поволокли в милицию. До утра продержали. А утром взяли с него трёшку штрафу и выпустили.

Очень мне теперь жалко Николая Ивановича. Такой, знаете, прискорбный случай: человек, можно сказать, и ленты не глядел, только что за билет подержался — и, пожалуйте, гоните за это мелкое удовольствие три шесть гривен. И за что, спрашивается, три шесть гривен?

1926

[В.К.]

"ЧУЖИХ" ПРИДУМАЛ ОН

• Николай Александров

Умер Роберт Шекли [ 17:44 12.12.05 ]

http://www.izvestia.ru/culture/article3032632

В США на 78-м году жизни скончался американский писатель-фантаст Роберт Шекли. http://forum.zakon.kz/uploads/post-3739-1134420323.jpgЕго можно смело назвать безусловным классиком фантастического жанра. Книги Шекли "Корпорация "Бессмертие", "Обмен разумов", "Координаты чудес", "Божий дом" и другие давно уже стали хрестоматийными.

В последние годы Роберт Шекли - вообще большой любитель путешествий - часто приезжал в Россию. Он побывал в Санкт-Петербурге и дважды в Екатеринбурге на фестивале фантастической литературы "Аэлита" (кстати говоря, именно этот город произвел на него самое большое впечатление, показался динамичнее Москвы и Петербурга), даже думал писать книгу о России. В апреле этого года Шекли приехал в Киев на Международную ассамблею фантастики. Во время посещения Одессы он простудился и вскоре почувствовал себя плохо. Он был госпитализирован в одну из частных киевских клиник с диагнозом "прогрессирующая дыхательная недостаточность". Шекли потерял страховой медицинский полис и не мог оплатить лечение. Тогда поклонники писателя организовали специальный фонд и собрали нужную сумму.

Почти месяц провел Шекли в больнице. Поначалу его состояние оценивалось как критическое, врачи ввели его в состояние искусственного сна для ускорения выздоровления. Болезнь удалось погасить. Шекли выписали из больницы, он вернулся в США, тепло отзывался об украинских врачах и об Украине вообще, говорил, что хочет вновь приехать в эту страну. В США Шекли вновь был госпитализирован, перенес операцию на сосудах головного мозга. Однако поправить здоровье ему так и не удалось.

Представитель военного поколения, он служил в частях оккупационной армии в Корее и работал редактором полковой газеты. По возвращении в США учился в университете в Нью-Йорке, работал на авиационном заводе и уже в это время задумывался о писательской карьере. После выхода сборников рассказов "Гражданин в космосе", "Паломничество на Землю", "Ловушка для людей", романов "Обмен разумов" и "Варианты выбора" его имя становится по-настоящему известным не только в США, но и во всем мире.

Свободнее всего Шекли чувствовал себя в жанре фантастического рассказа. Большая форма для его легкого, подвижного темперамента, для его ироничного сознания была несколько тяжеловата. Это, впрочем, не помешало Шекли создать несколько значимых фантастических мифов и в первую очередь миф о Чужом, который с необыкновенным успехом воплотился в кинематографе, начиная с фильма "Чужой" и вплоть до картины "Чужой против Хищника".

_______________________________________

Вот кое-что из творчества Великого Фантаста....

Как для юристов написано;запомнилось мне с первых курсов юрфака, - классический пример "конфликта интересов".

[Роберт Шекли.

Долой паразитов

Ричард Грегор и Фрэнк Арнольд сидели в конторе Межпланетной очистительной службы "Асе", каждый на свой лад скрашивая долгое и томительное ожидание клиентов. Высокий, худой и сентиментальный Грегор раскладывал сложный пасьянс. Пухлый коротышка Арнольд, обладатель

канареечно-желтых волос и голубых глаз, смотрел по маленькому телевизору старый фильм с Фредом Астером. И тут - о, чудо из чудес! - вошел клиент.

На сей раз им оказался сарканец - обитатель Саркана-II, чья голова напоминала голову ласки. Он был облачен в белый костюм, а в руке держал дорогой портфель.

- У меня есть планета, где требуется истребить паразитов, - с порога заявил сарканец.

- Вы пришли по адресу, - заверил его Арнольд. - Так кто же вам мешает?

- Мииги. Мы еще терпели их, пока они отсиживались по норам, но теперь они начали нападать на нашу саунику, и с этим необходимо что-то делать.

- А кто такие мииги? - осведомился Грегор.

- Маленькие, уродливые и почти безмозглые существа с длинными когтями и свалявшейся шерстью.

- А что такое сауника?

- Это овоще зелеными листьями, напоминающий земную капусту. Сарканцы питаются исключительно сауникой.

- И теперь мииги поедают саунику?

- Нет, они ее не едят, а раздирают когтями и варварски уничтожают.

- Зачем?

- Разве поступки миигов вообще можно объяснить?

- Воистину, сэр, - рассмеялся Арнольд. - Вы совершенно правы. Что ж, сэр, думаю, мы сможем вам помочь. Есть только одна проблема.

Грегор встревоженно посмотрел на партнера.

- Вопрос в том, - продолжал Арнольд, - отыщется ли для вас просвет в нашем графике.

Он раскрыл книгу заказов, страницы которой были плотно исписаны именами и датами, сочиненными Арнольдом как раз для такого случая.

- Вам повезло, - объявил он. - Как раз в эти выходные мы свободны. Осталось только договориться об оплате, и мы вылетаем к вам. Вот наш стандартный контракт, ознакомьтесь.

- Я привез свой контракт, - сказал сарканец, доставая документ из портфеля и протягивая его Арнольду. - Как видите, в него уже вписан весьма крупный гонорар.

- Конечно, вижу, - отозвался Арнольд, размашисто подписывая контракт.

Грегор взял документ и внимательно его прочитал.

- Тут значится, что штраф за невыполнение условий контракта вдвое превышает наш гонорар, - заметил он.

- Именно поэтому я и плачу вам так много, - пояснил сарканец. - Результат нам нужен немедленно, пока не кончился сезон сбора урожая.

Грегору это не понравилось, но партнер метнул в него мрачный взгляд, напоминающий о неоплаченных счетах и просроченных банковских займах, и он, помедлив, все же нацарапал свою подпись.

***

Четыре дня спустя их корабль вынырнул из подпространства неподалеку от красного карлика Саркана. Через несколько часов они сели на Саркане-II, планете сарканцев и паразитов-миигов.

В Угрюмии, крупнейшем городе на Саркане, встречать их было некому - все население уже перебралось на каникулы в курортный городок Малый Таз, потратив на это немалые деньги, несмотря на предоставляемые группам отдыхающих скидки, и там, сидя в разноцветных хижинах, дожидалось

избавления планеты от паразитов.

Партнеры прогулялись по Угрюмии, но глинобитные здания не произвели на них впечатления. Лагерь они разбили за пределами города на краю засаженного сауникой поля, где своими глазами убедились в том, что сарканец волновался не зря - многие кочаны были сорваны, выдраны, рассечены, разодраны на куски

и разбросаны по полю.

Работу партнеры решили начать с утра. Арнольд вычитал в справочнике, что мииги весьма чувствительны к действию папаина - фермента, содержащегося в папайе. Если опрыскать миига раствором папаина с концентрацией всего двадцать частей на миллион, он впадает в кому, и спасти его может лишь

немедленно наложенный холодный компресс. Неплохой способ, особенно если вспомнить, сколько в Галактике напридумано куда менее приятных вариантов убийства. Партнеры привезли с собой такой запас консервированной, свежей, замороженной и сушеной папайи, что его хватило бы для уничтожения миигов на

нескольких планетах.

Они поставили палатки, разожгли костер, уселись на складные стулья и стали любоваться, как красное солнце Саркана опускается в скульптурный фриз закатных облаков.

Едва они покончили с ужином из консервированных бобов с острым соусом, как рядом в кустах что-то зашуршало и оттуда осторожно вышел маленький зверек, очень похожий на кота, только с густым оранжево-коричневым мехом.

- Как думаешь, это случайно не мииг? - спросил Грегор Арнольда.

- Конечно же, я мииг, - подтвердил зверек. - А вы, господа, из Межпланетной очистительной службы "Асе"?

- Совершенно верно, - ответил Грегор.

- Отлично! Значит, вы прилетели, чтобы расправиться с сарканцами!

- Не совсем так, - возразил Арнольд.

- Вы хотите сказать, что не получили нашего письма? Ведь я же знал, что его нужно было отправить космической экспресс-почтой... Но тогда почему вы здесь"?

- Гм, я немного смущен, - признался Грегор. - Мы не знали, что вы, мииги, говорите по-английски.

- Не все, конечно. Но я, например, закончил Корнеллский университет.

- Послушайте, - сказал Грегор, - дело в том, что несколько дней назад к нам пришел сарканец и заплатил за то, чтобы мы очистили планету от паразитов.

- Паразитов? И кого же он здесь назвал паразитами?

- Вас, - сообщил Арнольд.

- Меня? Нас? Паразитами? Сарканец нас так назвал? Да, у нас есть кое-какие разногласия, но такое переходит всяческие границы! И он заплатил, чтобы вы нас убили? И вы взяли его деньги?

- Если честно, - пробормотал Арнольд, - то мы представляли себе мииговиболее.., примитивными. Обыкновенными вредителями, если вы знаете, о ком идет речь.

- Какая нелепица! - воскликнул мииг. - Это они паразиты и вредители! А мы - цивилизованные существа!

- А я в этом не совсем уверен, - заявил Грегор. - Зачем вы в таком случае портите кочаны сауники?

- На вашем месте я бы не стал невежественно судить о религиозных обрядах иноземцев.

- Что может быть религиозного в потрошении кочанов? - фыркнул Арнольд.

- Суть не в самом действии, - пояснил мииг, - а в неразрывно связанном с ним смысле. С тех пор как мииг Гх'тан, которого мы называем Великий Кошак, открыл, что простой акт раздирания кочана вызывает необыкновенное просветление сознания, мы, его последователи, ежегодно совершаем этот

ритуал.

- Но ведь вы портите урожай сарканцев, - резонно заметил Грегор. - Почему бы вам не выращивать для ритуала свою саунику?

- Сарканцы, исповедуя свою дурацкую религию, не позволяют нам выращивать саунику. Разумеется, мы предпочли бы рвать свои кочаны. Кто на нашем месте пожелал бы иного?

- Сарканец про это ничего не говорил, - сказал Арнольд.

- Теперь дело представляется в ином свете, верно? - Но не меняет того факта, что у нас с сарканцами заключен контракт.

- Контракт на убийство!

- Я понимаю ваши чувства и весьма вам симпатизирую, - сказал Арнольд.

- Но, видите ли, если мы нарушим контракт, то наша фирма обанкротится. А это, знаете ли, тоже нечто вроде смерти.

- А если мы, мииги, предложим вам новый контракт?

- Но первыми его с нами заключили сарканцы, - возразил Грегор. - И ваш контракт не будет иметь юридической силы.

- Любой суд миигов признает его абсолютно законным, - сказал мииг. - В основу юриспруденции миигов положен тот принцип, что любой контракт с сарканцем никого ни к чему не обязывает.

- Нам с партнером необходимо подумать, - заявил Арнольд. - Мы оказались в весьма щекотливой ситуации,

- Я ценю ваш поступок и предоставляю вам возможность все обдумать, - сказал мииг. - Не забывайте, что сарканцы заслуживают смерти, и в случае согласия вы не только заработаете внушительную сумму, но и обретете вечную благодарность расы разумных и, как мне кажется, симпатичных котов.

- Давай лучше отсюда смотаемся, - предложил Грегор, едва мииг ушел. - Такой бизнес мне не по душе.

- Но мы не можем просто так взять и улететь, - возразил Арнольд. - Неисполнение контракта - штука серьезная. Так что придется нам уничтожить или одну расу, или другую.

- Только не я!

- Ты, кажется, не понимаешь, в какой опасной - юридически опасной - ситуации мы оказались, - начал втолковывать Арнольд. - Если мы не прихлопнем миигов, что обязались сделать по контракту, то любой суд нас по стенке размажет. Но если мы уничтожим сарканцев, то, по крайней мере, сможем прикинуться, будто попросту ошиблись.

- Тут возникают моральные сложности. А я их терпеть не могу.

- Сложности только начинаются, - произнес сзади чей-то голое.

Арнольд подскочил, словно уселся на оголенный провод под напряжением.

Грегор напряженно застыл.

- Я здесь, - добавил тот же голое.

Партнеры обернулись, но не увидели никого - если не считать кочана сауники, одиноко торчащего возле их лагеря. Как ни странно, но этот кочан показался им разумнее большинства других, которые им довелось увидеть. Но разве он способен разговаривать?

- Вот именно, - подтвердил кочан; - Это я говорил. Телепатически, конечно, поскольку овощи - и я горжусь своей принадлежностью к ним - не имеют органа речи.

- Но овощи не могут общаться телепатически, - возразил Арнольд. - У них нет мозга или другого подходящего для телепатии органа. Извините, я не хотел вас обидеть.

- Нам не нужны никакие органы, - заявил кочан. - Разве вам не известно, что любая материя с достаточно высокой степенью организованности обладает разумом? А способность к общению есть неотъемлемое следствие разумности. Лишь высшие овощи вроде нас способны к телепатии. Разумность

сауники изучали в вашем Гарвардском университете. Нам даже присвоен статус наблюдателей при совете Объединенных планет. При подобных обстоятельствах, как мне кажется, нам еще следует обсудить, кого именно на этой планете следует уничтожить.

- Верно, так будет по-честному, - согласился Грегор. - В конце концов, именно из-за вас грызутся мииги и сарканцы.

- Если точнее, то они сражаются за исключительное право рвать, калечить и унижать нас. Или я в чем-то преувеличиваю?

- Нет, суть сформулирована совершенно верно, - подтвердил Грегор. - Так от кого из них вы желаете избавиться?

- Как и следует ожидать, никто из них не пользуется моей симпатией. Обе расы - презренные паразиты. Я предлагаю совершенно иное решение.

- Этого я и опасался, - вздохнул Арнольд. - Так чего вы хотите?

- Нет ничего проще. Подпишите со мной контракт, предусматривающий избавление моей планеты и от миигов, и от сарканцев.

- О нет! - простонал Грегор.

- В конце концов, мы самые древние обитатели планеты, потому что возникли вскоре после лишайников, задолго до появления животных. Мы - миролюбивые коренные жители, которым угрожают пришельцы-варвары. По-моему, ваша моральная обязанность совершенно ясна.

- Мораль, конечно, вещь прекрасная, - вздохнул Арнольд. - Но следует учитывать и прозу жизни.

- Я это прекрасно понимаю. Вы получите удовлетворение, сделав доброе дело, к тому же мы готовы подписать контракт и заплатить вам вдвое больше, чем предложили они.

- Знаете, - заметил Арнольд, - мне как-то с трудом верится, что у овоща может быть счет в банке.

- Разумное существо, какую бы форму оно ни имело, всегда способно заработать деньги. Действуя через нашу холдинговую компанию "Развлекательные модальности сауники", мы выпускаем книги и записи, а также составляем базы данных на всевозможные темы. Свои знания мы телепатически

вкладываем в мозги авторов на Земле, а за работу платим им неплохие авторские. Особенно большую прибыль нам приносят материалы по сельскому хозяйству: только овощ может быть настоящим экспертом по садоводству. Полагаю, вы найдете состояние наших финансовых дел просто блестящим.

***

Кочан сауники откатился в дальний конец поля, чтобы дать партнерам возможность поговорить. Когда он удалился ярдов на пятьдесят - за пределы дальности телепатического общения, - Арнольд сказал:

- Не нравится мне эта капуста. Уж больно она умна, если ты понимаешь, что я имею в виду.

- Вот-вот. И у меня создалось впечатление, что сауника пытается что-то доказать, - согласился Грегор. - Да и тот мииг..., тебе не показалось, что он в чем-то хитрит?

Арнольд кивнул:

- Да и сарканец, втянувший нас в эту историю, - совершенно беспринципный тип.

- После такого краткого знакомства очень трудно решить, какую же из рас следует уничтожить. Жаль, что мы знаем о них так мало.

- Знаешь что? Давай уничтожим кого угодно и покончим с этим делом. Вот только кого?

- Бросим монетку. Тогда нас никто не упрекнет в предвзятости.

- Но нам нужно выбрать одно из трех.

- Давай тянуть соломинки. Что нам еще остается?

Едва он произнес эти слова, со стороны недалеких гор донесся чудовищный раскат грома. Лазурное небо зловеще потемнело. На горизонте вспухли мощные кучевые облака. Они быстро приближались. Под чашей небес раскатился грохочущий голос:

- Как мне все это обрыдло!

- О Господи, мы опять кого-то оскорбили! - ахнул Грегор.

- С кем мы разговариваем? - спросил Арнольд, задрав голову.

- Я голос планеты, которую вы называете Саркан.

- Никогда не слыхал, что планеты умеют говорить, - пробормотал Грегор, но существо - или кто бы то ни был - услышало его слова.

- Как правило, - пояснил голос, - мы, планеты, не утруждаем себя общением со всякими копошащимися на нашей поверхности козявками. Нам достаточно своих мыслей и взаимного общения. Время от времени бродячая комета приносит новости издалека, и этого нам вполне хватает. Мы стараемся не обращать внимания на всякую чушь, происходящую на поверхности, но иногда наше терпение лопается. Населяющие меня кровожадные сарканцы, мииги и сауники настолько охамели, что больше я их терпеть не собираюсь. Я намерена прибегнуть к решительным и давно назревшим действиям.

- И что вы собираетесь сделать? - спросил Арнольд.

- Затоплю всю сушу метров на десять и тем самым избавлюсь от сарканцев, миигов и сауники. Да, при этом пострадают несколько ни в чем не повинных видов других существ, но такова жизнь, в конце концов. У вас есть час, чтобы убраться отсюда. Потом я не отвечаю за вашу безопасность.

Партнеры быстро упаковали вещи и перебрались на корабль.

- Спасибо за предупреждение, - сказал Грегор перед стартом.

- Только не воображайте, будто вас я считаю лучше прочих Насколько мне известно, вы такие же паразиты, как и мои обитатели. Но паразиты с другой планеты. И если узнают, что я вас прикончила, сюда заявятся другие существа вашего вида с атомными бомбами и лазерными пушками и уничтожат меня как бродячую планету. Так что уматывайте, пока я в хорошем настроении.

Несколько часов спустя, уже из космоса, Арнольд и Грегор своими глазами увидели, какая жуткая судьба постигла обитателей планеты. Когда все кончилось, Грегор взял курс на Землю.

- Полагаю, - сказал он Арнольду, - нашей фирме конец. Мы не выполнили условия контракта. Адвокаты сарканцев сотрут нас в порошок.

Арнольд, внимательно читавший контракт, посмотрел на Грегора:

- Нет. Как ни странно, но, по-моему, мы чисты как стеклышко. Прочти последний абзац. Грегор прочитал и почесал макушку.

- Я понял, что ты имеешь в виду. И ты думаешь, что это удовлетворит судей?

- Конечно. Наводнения всегда считались стихийными бедствиями, божественной волей. И если мы промолчим, а планета не проболтается, то никто и не узнает, как все было на самом деле.

*****

[Гость Сакура]

Прелюбопытный документ, поручусь, что никто на форуме подобного не составлял договора:

Генри Лайон Олди

Отрывок из романа «Дорога»

Цитата из одноименого романа: "Жди меня я не вернусь" Николай Гумилев

Заметки на полях

ДОГОВОР

о передаче прав собственности. Мир Малхут

«___»_____________ ___г.

Господин (синьор, гражданин, товарищ, месье, вайшья, батоно и т.п.) _________________________________________________________________________ именуемый в дальнейшем «Душевладелец», действующий на основании свободного волеизъявления личности, с одной стороны, и Пустотник Осознанного уровня (Иблис, Мара, Сатана, Тескатлипока, Сет, Яма, Саурон и т.п.), именуемый в дальнейшем «Душеприказчик», действующий на основании доверенности № 13 и существования Зала Ржавой подписи, с другой стороны, заключили между собой настоящий договор о нижеследующем:

I. Душевладелец передает Душеприказчику права собственности на личностную воплощенную сущность, именуемую в дальнейшем «Душа», находясь в момент передачи в здравом уме и трезвой памяти.

II. Душевладелец должен представить доказательства своей принадлежности к мужскому полу, ввиду отсутствия у женщин передаваемой сущности.

III. Права собственности передаются Душеприказчику в бессрочное неограниченное пользование, без права обратного выкупа или аренды, с возможностью употребления приобретенного имущества по личному усмотрению Душеприказчика.

IV. Душевладелец обязуется с момента подписания настоящего договора и до срока исполнения обязательств Душеприказчика, оговоренных ниже, не вступать в секты, общины и сообщества религиозного характера (список культов, подпадающих под запрет, прилагается к настоящему договору.)

V. Душеприказчик обязуется со своей стороны обеспечить Душевладельцу с момента подписания настоящего договора полное абсолютное бессмертие, молодость и здоровье в полном объеме, с соблюдением всех положенных стандартов вышеуказанных качеств.

VI. Качества, оговоренные в п. IV, передаются Душевладельцу:

а) с момента подписания;

б) спустя ______ лет;

в) после выполнения особых услуг.

(нужное подчеркнуть)

VII. Особые условия, как то: предоставление на оговоренный срок богатства, власти, удовлетворение чувственных желаний; а также иные услуги, не противоречащие настоящему договору (нужное подчеркнуть).

VIII. Споры по настоящему договору не рассматриваются.

IX. Юридические адреса сторон:

Душевладелец Душеприказчик

__________________ Мир Мидгард,

__________________ Мелхский оазис,

__________________ средняя плита

__________________ Восточного источника,

__________________ Зал Ржавой подписи.

М. п.

…Те, которые Я, высказывали по этому поводу разное мнение – и до, и после случившегося, но какое это имело значение, если подпись у нас была всего лишь одна – одна на всех… пусть даже и с хитрой завитушкой в самом конце…

[Гость Сакура]

Биография

Иосиф Александрович Бродский родился в 1940 году в Ленинграде. Стихи начал писать с 16 лет. По крайней мере именно 1957 годом датировано одно из его знаменитых стихотворений: "Прощай, позабудь, не обессудь...". Анна Ахматова предсказала ему славную судьбу и тяжелую жизнь.

В 1964 году заботами бдительной ленинградской общественности против поэта было возбуждено уголовное дело по обвинению в тунеядстве. Его арестовали, судили и приговорили к пятилетней ссылке в Архангельскую область.

В 1965 году Бродскому все-таки разрешают вернуться в Ленинград, но в 1972 году ему приходится эмигрировать. С этого времени он жил в США. Писал стихи, прозу, причем на двух языках, преподавал в университете,. Становится одной из центральных фигур сразу в двух культурах - российской и американской. Его интонации оказались заразительными для подавляющего большинства современных русских поэтов, а сборник эссе "Меньше чем единица" был в 1986 году признан лучшей литературно-критической книгой в США.

В 1987 году Иосиф Бродский стал Нобелевским лауреатом по литературе. В 1992-м - ему присвоено звание поэт-лауреат США. Умер в 1996г.

НАПУТСТВИЕ

«Cамая надежная защита от Зла в бескомпромиссном обособлении личности, в оригинальности мышления, его парадоксальности и, если угодно - эксцентричности. Иными словами, в том, что невозможно исказить и подделать, что будет бессилен надеть на себя, как маску, завзятый лицедей, в том, что принадлежит вам и только вам - как кожа: ее не разделить ни с другом, ни с братом».

Я ВХОДИЛ ВМЕСТО ДИКОГО ЗВЕРЯ В КЛЕТКУ...

Я входил вместо дикого зверя в клетку,

Выжигал свой срок и кликуху гвоздём в бараке.

Был у моря. Играл в рулетку.

Обедал чёрт знает с кем во фраке.

С высоты ледника я озирал полмира.

Трижды тонул. Дважды бывал распорот.

Бросил страну, что меня вскормила.

Из забывших меня можно составить город.

Я слонялся в степях, помнящих вопли гунна,

Надевал на себя, что сызнова входит в моду,

Сеял рожь, покрывал чёрной толью гумна

И не пил только сухую воду.

Я впустил в свои сны воронёный зрачок конвоя,

Жрал хлеб изгнанья, не оставляя корок.

Позволял своим связкам все звуки помимо воя;

Перешёл на шёпот. Теперь мне сорок.

Что сказать мне о жизни? Что она оказалась длинной.

Только с горем я чувствую солидарность,

Но пока мне рот не забили глиной,

Из него будет раздаваться лишь благодарность.

[Гость Биржан]

Приветствую всех. Не знаю вывешивали ли на форуме "Волчат", времени никак не хватает до конца досмотреть. В любом случае повторить вредным не будет. Красиво же.

"Волчата"

Шёл человек.

Шёл степью, долго, долго.

Куда? Зачем?

Нам это не узнать.

В густой лощине он увидел волка,

Верней, волчицу,

А, точнее, мать...

Она лежала в зарослях полыни,

Откинув лапы и оскалив пасть.

Из горла перехваченного плыла

Толчками кровь, густая, словно грязь.

Кем? Кем? Волкoм? Охотничьими псами?

Слепым волчатам это не узнать.

Они, толкаясь и ворча, сосали

Большую неподатливую мать.

Голодные волчата позабыли,

Как властно пахнет в зарослях укроп.

Они, прижавшись к маме, жадно пили

Густую холодеющую кровь.

С глотками в них входила жажда мести.

Кому?

Любому.

Лишь бы не простить.

И будут мстить

В отдельности,

Не вместе.

А встретятся -

Друг другу будут мстить.

И человек пошёл своей дорогой.

Куда?.. Зачем?..

Нам это не узнать.

Он был волчатник,

Но волчат не тронул,

Ребят уже не защищала мать...

[В.К.]

:biggrin: Очень рад приветствовать новых участников темы....Сакура, - Вам низкий поклон за Бродского; впервые, кстати, размещается....

Биржан, - "Волчата", - это вещь!!! Просьба, - укажите автора....Теряюсь в догадках. По стилю, - оч похоже на А.Сидорова ("Кысмет", - читал!? Уж сам не помню на какой странице темы...)....Или Астафьев? Может быть, Кенжеев?

[Dominique]

Это стихотворение тронуло меня еще в школе и остается таким же трогательным до сих пор...

Николай Заболоцкий

НЕКРАСИВАЯ ДЕВОЧКА

Среди других играющих детей

Она напоминает лягушонка.

Заправлена в трусы худая рубашонка,

Колечки рыжеватые кудрей

Рассыпаны, рот длинен, зубки кривы,

Черты лица остры и некрасивы.

Двум мальчуганам, сверстникам её,

Отцы купили по велосипеду.

Сегодня мальчики, не торопясь к обеду,

Гоняют по двору, забывши про неё,

Она ж за ними бегает по следу.

Чужая радость так же, как своя,

Томит её и вон из сердца рвётся,

И девочка ликует и смеётся,

Охваченная счастьем бытия.

Ни тени зависти, ни умысла худого

Ещё не знает это существо.

Ей всё на свете так безмерно ново,

Так живо всё, что для иных мертво!

И не хочу я думать, наблюдая,

Что будет день, когда она, рыдая,

Увидит с ужасом, что посреди подруг

Она всего лишь бедная дурнушка!

Мне верить хочется, что сердце не игрушка,

Сломать его едва ли можно вдруг!

Мне верить хочется, что чистый этот пламень,

Который в глубине её горит,

Всю боль свою один переболит

И перетопит самый тяжкий камень!

И пусть черты её нехороши

И нечем ей прельстить воображенье,-

Младенческая грация души

Уже сквозит в любом её движенье.

А если это так, то что есть красота

И почему её обожествляют люди?

Сосуд она, в котором пустота,

Или огонь, мерцающий в сосуде?

1955

[Гость Сакура]

АКУТАГАВА Рюноскэ (1892–1927) — выдающийся японский писатель.

Он один из самых известных писателей Японии. Его охотно переводят на иностранные языки и читают во всем мире. Многие его новеллы, в том числе «Нос», «Бататовая каша», «Генерал», «В чаще», составили бы гордость любой литературы. У него было признание, дом, семья, дети. Не было лишь одного - душевного равновесия. Литературные лавры, вполне заслуженные, не привлекали его. Людская фальшь и лицемерие нравов, царивших на родине, отталкивали. Перед страшным ликом неотвратимо надвигавшегося безумия у него возникло неодолимое желание оглянуться назад, трезво оценить свою позицию в искусстве. Он судил себя самым честным и бескомпромиссным судом в мире - судом совести Художника.

Акутагава перелистывает страницы своей жизни…

"Мои рассказы - это до некоторой степени исповедь в том, что я пережил".

Человеческая жизнь

"Человеческая жизнь похожа на олимпийские игры под началом сумасшедшего устроителя. Мы учимся бороться с жизнью, борясь с жизнью. Тем, кто не может без негодования смотреть на такую глупую игру, лучше скорее отойти от арены. Самоубийство, несомненно, тоже хороший способ. Но кто хочет

оставаться на арене жизни, должен бороться, не боясь ран".

О том же

"Человеческая жизнь похожа на коробку спичек. Обращаться с нею серьезно - смешно. Обращаться несерьезно - опасно".

О том же

"Человеческая жизнь похожа на книгу, в которой не хватает многих страниц. Трудно сказать, что это полный экземпляр. И все же, как бы то ни было, она составляет полный экземпляр".

(Из «Слов пигмея»)

Он родился в Токио 1 марта 1892 года по европейскому календарю. Принятый в Японии старинный календарь показывал месяц Дракона, день Дракона, час Дракона. И поэтому дали имя ему Рюноскэ, ибо «рю» - первый иероглиф этого имени - означает «дракон». Малышу не исполнилось и года, как мать настигло психическое расстройство - Акутагава потерял ее за десять лет до ее кончины. Безумие матери окажется тем самым дамокловым мечом, который всю жизнь будет висеть над ним.

Чтение японской и китайской классической литературы, увлечение Мопассаном, Стриндбергом и Толстым определили призвание молодого человека, и в 1913 году Рюноскэ Акутагава становится студентом отделения английской литературы Токийского университета.

Через год в февральском номере журнала «Синситё» читатель встретил новое для себя литературное имя - Акутагава - под переводом новеллы Анатоля Франса «Валтасар». А в майском номере появляется авторская новелла «Старость». Но как писатель Акутагава родился не после публикаций «Старости», а после написания новеллы «Ворота Расёмон».

В поисках своего пути он обратился к старинному отечественному литературному памятнику ХI века «Кондзяку-моногатари» («Повесть о временах давних»). В нем он нашел то, что не находил в действительности, - необычайное событие, которое стало необходимым условием для раскрытия главного, что интересовало Акутагава, - психологии человека, его поведения в ситуации экстремальной, доведенной до предела. Под его пером средневековый рассказ о воре, тайком пробирающемся в верхний ярус ворот Расёмон и ограбившем старуху, превратился в законченный психологический этюд о некоем слуге, выгнанном из дома разорившимся хозяином, слуге, никогда не помышлявшем ранее стать вором и все-таки ставшем им вопреки своим первоначальным благим намерениям.

Но при внимательном чтении новеллы можно было сделать вывод, что и общество виновато в судьбе этих людей. Возникал вопрос: если общество отказывается от ответственности за судьбы героев, должны ли они испытывать по отношению к нему хоть какие-то обязательства? Разрушены двусторонние связи, никто ни за что не отвечает, все катится к гибели, столица в запустении, единственное желание - уцелеть любой ценой - убивает человеческое в человеке. Исчезают нравственные ориентиры, и человек, спасающий только себя и растаптывающий всех на своем пути, превращается в животное. Социальное и этическое сплелись в новелле в единое целое.

Уже с первых шагов в литературе Акутагава настойчиво искал свой собственный путь. «Я понимаю, что смогу хотя бы немного вырасти только в том случае, - писал он, - если буду идти самостоятельно тем путем, который сам избрал». Индивидуальность и неповторимость, непохожесть на современников помогли стремительно завоевать признание читателей. Он пишет «Бататовую кашу», «Оиси Куросава в один из своих дней», «Муки ада». В своих рассказах писатель размышляет о трагедии маленького человека, не умеющего противостоять жестокости и насилию; тоскует по утраченным обществом нравственной чистоте и высоким идеалам. Он пытается решать в своих новеллах проблемы морального выбора, добра и зла и резко критикует бусидо («путь воина» - систему морали и поведения самурая).

После женитьбы Акутагава принимает предложение о сотрудничестве газеты «Осака майнити симбун» и подписывает с ней договор, весьма улучшивший его материальное положение. В 20-е годы выходят один за другим новые сборники его новелл - «Волшебный фонарь», «Цветы ночи», «Весеннее платье». Он ищет новые темы, разрабатывает новые идеи, пытается сформулировать свое понимание предназначения искусства и приходит к следующему довольно таки важному для себя выводу: «Искусство для искусства - во всяком случае, искусство для искусства, когда речь идет о художественном творчестве, может вызвать лишь зевоту».

Он все глубже и пристальней всматривается в современность, исследуя ее больные узлы. От критики нравов переходит к весьма резкому для его обычного мироощущения неприятию социальных пороков общества, в котором живет.

По-прежнему его как писателя интересуют, прежде всего духовная жизнь человека, психология и поступки, но если раньше героем, как правило, был так называемый вневременной человек - человек вообще, то ныне он стремится к изображению характера героя, связанного с конкретной исторической действительностью. В этой действительности человек погибал, индивидуальное добро не в силах было противостоять общественному злу. Трагедия коренилась не только в сознании, но и в социальном устройстве общества. Но Акутагава не был революционером - он был гуманистом. Примирить человека и общество писателю не удавалось, он настойчиво искал выход из этого противоречия и не находил. Искусство, которому он служил и на которое возлагал столько надежд, не могло изменить действительность.

После поездки в Китай по заданию «Осака майнити симбун» он часто болел. Силы его на пределе, душевное равновесие оставило его. Поденщина становится невыносимой. Он делится с друзьями: «В последнее время стараюсь ничего не писать. Делаю лишь черную работу для пропитания. Но, оказывается, это еще тяжелее, чем писать». Это признание вырывается у него в 1925 году, а через год он подведет черту: «То, что стоило бы написать, никак не пишется. То, что мог бы написать, писать не стоит». Это был полный крах, рушилось то последнее, на чем стояла его жизнь.

Врачи посоветовали ему на какое-то время покинуть столицу и пожить в небольшом курортном местечке, богатом горячими и целебными источниками. Но и эта вынужденная мера не помогла. Он не спит по ночам, его нервы истощены, душевные и физические силы на пределе. Он становится раздражительным, малейший повод, мелочь, на которую раньше не обратил бы внимания, вызывает тоску. Страх перед надвигающимся безумием одолевает его. Все чаще и чаще приходят мысли о самоубийстве. Он понимает, что единственное спасение - в работе, и начинает писать «Диалог во тьме».

Измученный болезнями, испытывающий ужасные нравственные муки, он ведет диалог с тремя богами, которым поклонялся всю жизнь, - Совестью, Искусством и Вдохновением.

Спор с Совестью проигран, Акутагава признает себя виновным во всем. Да, он поэт, да, он художник, он мыслит образами, но он и человек, и поэтому несовершенен. Несовершенен изначально и готов примириться с судьбой. «А как же с твоей ответственностью? - вопрошает Голос. На что следует ответ: «Одна четверть - наследственность, другая четверть - окружение, третья четверть - случайность, на моей ответственности только одна четверть». Но для Совести смирение не оправдание. Она оставляет истерзанного художника страдать в им же созданном аду одиночества.

В диалог вступает Искусство, которому он служил страстно и правдиво все эти годы. Искусство стремится восстановить его душевное равновесие, взывает к его художнической, а значит, и провидческой миссии. Но оно и искушает художника: «Ты забываешь свое „я“. Цени свою индивидуальность и презирай низкий народ». Но Акутагава против такого «избранничества»: «Я и без твоих слов ценю свою индивидуальность. Но народ я не презираю. Когда-то я сказал: „Пусть драгоценность разобьется, черепица уцелеет“. Шекспир, Гёте, Тикамацу Мондзаэмон когда-нибудь погибнут. Но породившее их лоно - великий народ - не погибнет. Всякое искусство, как бы ни менялась его форма, родится из его форм». Но, даже придя к этой мысли, Акутагава прекрасно понимал, что мир с собою уже невозможен. Ему суждено было быть «распятым на кресте жизни». Искусство, которому он поклонялся с отроческих лет, не смогло его утешить, он продолжал тяжело страдать.

И тогда третий голос раздается во тьме, голос Вдохновения, той таинственной силы, что никогда не оставляла его. Голос: «Что ты делаешь?» - «Я только пишу», - отвечает поэт. «Почему ты пишешь?» - «Только потому, что не могу не писать». Голос: «Так пиши. Пиши до самой смерти». Художник отвечает: «Разумеется, да мне ничего иного и не

остается». - «Писать - в этом надежда, писать - в этом твое спасение. Возьми в руки перо, Акутагава Рюноскэ. Ты должен жить. Тебе еще есть что сказать людям… Вцепись крепче корнями в землю! Ты - тростник, колеблемый ветром. Может быть, облака над тобою когда-нибудь рассеются. Только стой крепко на ногах. Ради себя самого. Ради твоих детей. Не обольщайся собой. Но и не принижай себя. И ты воспрянешь».

Но воспрять он так и не сумел. Последние силы покидали его. Ему было трудно дышать. Он безумно устал. Призраки толпились за его спиной. Везде он видел грязь, нечисть, мерзость.

В начале апреля 1927 года Акутагава закончил «Зубчатые колеса». С протокольной точностью он описал свои поступки, ощущения, встречи с людьми и разговоры с ними во время одной из последних поездок в Токио. Щемящей горечью веяло от этого рассказа. По всему было видно, что его уже тяготила жизнь - он был не в ладах не только с миром, но и с самим собой. Он закончил повествование такими словами: «Писать дальше у меня нет сил. Жить в таком душевном состоянии - невыразимая мука! Неужели не найдется никого, кто бы потихоньку задушил меня, пока я сплю?».

Изнемогая под бременем жизни, борясь с подступающим безумием, он принял смертельную дозу веронала и покончил с собой на рассвете нового дня, 4 июля 1927 года. Ни ему, ни его искусству не дано было побороть зло в этом мире.

Написанная перед смертью «Жизнь идиота» стала вершиной его творчества. Он оставил это произведение своему другу, сопроводив его следующим письмом: «…Я сейчас живу в самом несчастном несчастье. Но, как ни странно, не раскаиваюсь. Я только глубоко жалею тех, у кого такой дурной муж, дурной сын, дурной родственник. Итак, прощай! В этой рукописи я не хотел, по крайней мере сознательно, заниматься самооправданием».

P.S. Рюноскэ Акутагава признан классиком японской литературы. В Японии учреждена премия его имени, ежегодно присуждаемая молодым писателям. Основные его произведения переведены на английский, немецкий, французский и другие языки. В России Акутагава издавался начиная с 20-х годов ХХ века.

Геннадий Евграфов

Отрывки из "Жизнь идиота" выбраны по усмотрению разместившего:

ТОКИО

Над рекой Сумидагава [река, протекающая в Токио] навис угрюмый туман.

Из окна бегущего пароходика он смотрел на вишни острова Мукодзима.

Вишни в полном цвету казались ему мрачными, как развешанные на веревке

лохмотья. Но в этих вишнях - в вишнях Мукодзима, посаженных еще во времена

Эдо, - он некогда открыл самого себя.

Я

Сидя с одним старшим товарищем за столиком в кафе, он непрерывно курил.

Мало говорил. Но внимательно прислушивался к словам товарища.

- Сегодня я полдня ездил в автомобиле.

- По делам?

Облокотившись о стол, товарищ самым небрежным тоном ответил:

- Нет, просто захотелось покататься!

Эти слова раскрепостили его - открыли доступ в неведомый ему мир,

близкий к богам мир "я". Он почувствовал какую-то боль. И в то же время

почувствовал радость.

Кафе было очень маленькое. Но из-под картины с изображением Пана [в

1909 г. группа писателей, поэтов и художников Токио образовала Общество

Пана; все они принадлежали к новым течениям литературы и искусства; образ

Пана служил символом свободной и полнокровной жизни; общество

просуществовало три года] свешивались толстые мясистые листья каучукового

деревца в красном вазоне.

КАРТИНА

Он внезапно... это было действительно внезапно... Он стоял перед

витриной одного книжного магазина и, рассматривая собрание картин

Ван-Гога, внезапно понял, что такое живопись. Разумеется, это были

репродукции. Но и в репродукциях он почувствовал свежесть природы.

Увлечение этими картинами заставило его взглянуть на все по-новому. С

некоторых пор он стал обращать пристальное, постоянное внимание на изгибы

древесных веток и округлость женских щек.

Однажды в дождливые осенние сумерки он шел за городом под

железнодорожным виадуком. У насыпи за виадуком остановилась ломовая

телега. Проходя мимо, он почувствовал, что по этой дороге еще до него

кто-то прошел. Кто? Ему незачем было спрашивать себя об этом.

Он, двадцатитрехлетний, внутренним взором видел, как этот мрачный

пейзаж окинул пронизывающим взором голландец с обрезанным ухом [имеется в

виду художник Ван-Гог; помешавшись, он обрезал себе кончик уха], с длинной

трубкой в зубах...

ИСКУССТВЕННЫЕ КРЫЛЬЯ

От Анатоля Франса он перешел к философам XVIII века. Но за Руссо он не

принимался. Может быть, оттого, что сам он одной стороной своего существа

- легко воспламеняющейся стороной - был близок к Руссо. Он взялся за

автора "Кандида", к которому был близок другой стороной - стороной, полной

холодного разума.

Для него, двадцатидевятилетнего, жизнь уже нисколько не была светла. Но

Вольтер наделил его, вот такого, искусственными крыльями.

Он расправил эти искусственные крылья и легко-легко взвился ввысь.

Тогда залитые светом разума радости и горести человеческой жизни ушли

из-под его взора.

Роняя на жалкие улицы иронию и насмешку, он поднимался по ничем не

загражденному пространству прямо к солнцу. Словно забыв о древнем греке,

который упал и погиб в море оттого, что сияние солнца растопило его

точь-в-точь такие же искусственные крылья...

КАНДАЛЫ

Он и жена поселились в одном доме с его приемными родителями. Это

произошло потому, что он решил поступить на службу в редакцию одной

газеты. Он полагался на договор, написанный на листке желтой бумаги. Но

впоследствии оказалось, что этот договор, ничем не обязывая издательство,

налагает обязательство на него одного.

ОНА

Начинало смеркаться. Несколько взволнованный, он шел по площади.

Большие здания сияли освещенными окнами на фоне слегка посеребренного

неба.

Он остановился на краю тротуара и стал ждать ее. Через пять минут она

подошла. Она показалась ему осунувшейся. Взглянув на него, она сказала:

"Устала!" - и улыбнулась. Плечо к плечу, они пошли по полутемной площади.

Так было в первый раз. Чтобы побыть с ней, он рад был бросить все.

Когда они сели в автомобиль, она пристально посмотрела на него и

спросила: "Вы не раскаиваетесь?" Он искренне ответил: "Нет". Она сжала его

руку и сказала: "Я не раскаиваюсь, но..." Ее лицо и тогда казалось

озаренным луной.

ПОРАЖЕНИЕ

У него дрожала даже рука, державшая перо. Мало того, у него стала течь

слюна. Голова у него бывала ясной только после пробуждения от сна, который

приходил к нему после большой дозы веронала. И то ясной она бывала

каких-нибудь полчаса. Он Проводил жизнь в вечных сумерках. Словно опираясь

на тонкий меч со сломанным лезвием.

Июнь 1927 г.

[Перед смертью Акутагава оставил это произведение своему другу,

писателю Кумэ Масао, с нижеследующим письмом:

"Следует ли публиковать эту рукопись - это уж разумеется, а также когда

и где, во всем этом и полагаюсь на тебя.

Ты знаешь большинство лиц, фигурирующих на этих страницах. Но хотя я

готов к опубликованию этой вещи, я не хочу, чтобы к ней был приложен

указатель.

Я сейчас живу в самом несчастном счастье. Но, как ни странно, не

раскаиваюсь. Я только глубоко жалею тех, у кого такой дурной муж, дурной

сын, дурной родственник. Итак, прощай! В этой рукописи я не хотел, по

крайней мере сознательно, заниматься самооправданием.

Наконец, я поручаю эту рукопись именно тебе, потому что ты, видимо,

знаешь меня лучше других (если только снять с меня кожу городского

человека). Посмейся над степенью моего идиотизма в этой рукописи.

20 июня 1927 г."]

[Гость Биржан]

Очень рад приветствовать новых участников темы....Сакура, - Вам низкий поклон за Бродского; впервые, кстати, размещается....

Биржан, - "Волчата", - это вещь!!! Просьба, - укажите автора....Теряюсь в догадках. По стилю, - оч похоже на А.Сидорова ("Кысмет", - читал!? Уж сам не помню на какой странице темы...)....Или Астафьев? Может быть, Кенжеев?

Нет Владимир, это О. Сулейменов. Так кратко, но очень содержательно, думать заставляет. По крайней мере меня.

[Гость Сакура]

Анна Ахматова

СЕРОГЛАЗЫЙ КОРОЛЬ

Слава тебе, безысходная боль!

Умер вчера сероглазый король.

Вечер осенний был душен и ал,

Муж мой, вернувшись, спокойно сказал:

«Знаешь, с охоты его принесли,

Тело у старого дуба нашли.

Жаль королеву. Такой молодой!..

За ночь одну она стала седой».

Трубку свою на камине нашел

И на работу ночную ушел.

Дочку мою я сейчас разбужу,

В серые глазки ее погляжу.

А за окном шелестят тополя:

«Нет на земле твоего короля...»

1910

[Гость Сакура]

БИ-2

АНГЕЛЫ

Она из воздуха и льда

Дотронешься едва ли

Её прозрачные глаза

меня не отражали

Стеной разлука до самых звёзд

Летит со мной

Если б ангелы твои оставили меня

Там, где в тихой пустоте нить держит тонкая

Если б ангелы смогли однажды рассказать

Сколько лун не назови, я буду ждать

В чужое небо на легке

Как будто дни листая

И след терялся на песке

И лёд под сердцем таял

Стеной разлука до самых звёзд

Летит со мной

Если б ангелы твои оставили меня

Там, где в тихой пустоте нить держит тонкая.

Если б ангелы смогли однажды рассказать,

Сколько лун не назови, я буду ждать.

ЗАЖИГАТЬ

Жадно так глотает солнце

Два серебряных крыла

Милый друг твой не вернется

В этот город никогда

И огни усталых улиц

Станут по тебе скучать

Только им печаль такую

В твоем сердце не унять

И зажигать пьяные звезды...

Нет, без тебя так будет сложно

Как легко плывут ресницы

Не узнает твой герой

Если что нибудь случится

За морем с тобой

С ним теперь другое небо

Облака над головой

И ступает ангел следом

Незнакомый и чужой

И зажигать пьяные звезды...

Нет, без тебя так будет сложно

Все коварная разлука

Обнимала как сестра

Превращала её руки

В два серебряных крыла

Сколько дождь шептал, а толку

Ей казалось не всерьёз

И разбилась на осколки

Всех невыплаканных слез

И зажигать пьяные звезды...

Нет, без тебя так будет сложно

[В.К.]

Александр Сидоров

РВАНЫЕ ПРОСТЫНИ

Господи, прости ее, красивую -

за мужчин, что взглядами насилуют

и пускают слюни похотливые;

Господи, прости ее, счастливую

и далекую от наших дел греховных,

за убогих, жалких и психованных

наших женщин с лицами плаксивыми -

тоже бывших некогда красивыми,

но измятых жизнью проклятущею;

Господи, прости ее, цветущую,

с влажным взглядом, бархатною кожею,

на земных красавиц непохожую,

за морщины, шрамы и оплывшие

щеки, о румянце позабывшие,

за кривых, горбатых и юродивых

и за всех, что выглядят навроде их,

за ожоги на душе и коже

ты прости ей, всемогущий Боже.

Господи, прости ее, любимую:

бьет она, как белку в глаз дробиною

лупит сибиряк - без сожаления;

перед нею грохнусь на колени я,

хлынут горлом горькие признания -

и скончаюсь, не придя в сознание.

А она, воздушная и нежная,

примет эту смерть, как неизбежное,

только хмыкнет: эк беднягу скорчило -

хорошо хоть, шкурка не попорчена;

томным взором под ноги уставится...

Господи! Прости ее, красавицу...

[Галина]

"Белая гвардия"

День победы

Когда закончилось всё, мы осознали, что остались ни с чем -

генералы делили победу за нашим плечом,

мы стояли на коленях в храме среди тысяч свечей,

благодарили небо за право пожить ещё.

Корабли уходили без нас - нас не брали на борт,

а в газетах писали, что каждый уцелевший - герой,

нашим домом, похоже, надолго становился порт,

и рада нам была только та, что звалась сестрой.

/Припев:

Это конец войны, несколько лет в аду,

только дождись меня, я по воде приду.

Так велика Земля, где-то цветут сады,

мне бы дойти туда, мне бы глоток воды!/

Мы знали, что так будет, - мы помнили опыт отцов,

мы сделали всё, как нужно, и теперь не нужны,

но тот, кто скалясь сказал нам это в лицо,

теперь кормит крабов в пучине мировой тишины.

Мы стояли по горло в трясине, улыбаясь весне,

наши нервные сны то и дело разрывалсиь стрельбой.

Это первая смерть, что не будет сниться во сне,

и последний выстрел за право оставаться собой.

/Припев/

Неотправленыые письма, как испуганные птицы в силках,

ломали крылья, пропадая в почерневших лесах,

старуха выносила мёртвых на костлявых руках,

живые теряли разум, заглянув ей в глаза.

Мы обязаны выжить просто потому, что нас ждут...

И вдруг всё затихло - мы не знали, что конец войны,

не знали, что конец войны...

Нас оставили там, обрекая на самосуд,

мы знали слишком много такого, чего знать не должны.

Река нас вывела в город вдоль горных цепей,

день за днём ожидали кварталы, вставала заря...

Мальчишки гоняли по крышам ручных голубей,

и глядя на них, мы понимали, что не всё было зря.

Но мы отравлены дурью, мы чужие на этом пиру,

эти ваши оркестры, фейерверки помпезных ракет,

эти флаги с гербами, реющими на ветру...

Это - наша страна, которой до нас дела нет.

[В.К.]

Александр Вертинский

ТО, ЧТО Я ДОЛЖЕН СКАЗАТЬ

Я не знаю, зачем и кому это нужно,

Кто послал их на смерть недрожавшей рукой,

Только так беспощадно,

так зло,

и ненужно.....

Опустили их в Вечный Покой.

Осторожные зрители молча кутались в шубы,

И какая-то женщина с искаженным лицом

Целовала покойника в посиневшие губы

И швырнула в священника

Обручальным кольцом.

Закидали их елками, замесили их грязью

И пошли по домам - под шумок толковать,

Что пора положить бы уж конец безобразью,

Что и так уже скоро, мол, мы начнем голодать.

И никто не додумался просто стать на колени

И сказать этим мальчикам, что в бездарной стране

Даже светлые подвиги - это только ступени

В бесконечные пропасти - к недоступной Весне.

Я не знаю, зачем и кому это нужно,

Кто послал этих мальчиков,

недрожавшей рукой,

Только так беспощадно,

так зло,

и ненужно.....

Опустили их в Вечный Покой.

Москва, Октябрь 1917

Изменено 17 Декабря 2005 пользователем Vladimir K

[Андрэ]

ЗАВИСТЬ

Завидую я. Этого секрета

не раскрывал я раньше никому.

Я знаю, что живет мальчишка где-то,

и очень я завидую ему.

Завидую тому, как он дерется,-

я не был так бесхитростен и смел.

Завидую тому, как он смеется,-

я так смеяться в детстве не умел.

Он вечно ходит в ссадинах и шишках,-

я был всегда причесанней, целей.

Все те места, что пропускал я в книжках,

он не пропустит. Он и тут сильней.

Он будет честен жесткой прямотою,

злу не прощая за его добро,

и там, где я перо бросал:

"Не стоит!"- он скажет:

"Стоит!"- и возьмет перо.

Он если не развяжет, так разрубит,

где я ни развяжу, ни разрублю.

Он, если уж полюбит, не разлюбит,

а я и полюблю, да разлюблю.

Я скрою зависть . Буду улыбаться.

Я притворюсь, как будто я простак:

"Кому-то же ведь надо ошибаться,

кому-то же ведь надо жить не так".

Но сколько б ни внушал себе я это,

твердя: "Судьба у каждого своя",-

мне не забыть, что есть мальчишка где-то,

что он добьется большего, чем я.

ЕЕ. 1955

[В.К.]

:bow:

Александр Сидоров (С)

СВЕТСКИЙ РАЗГОВОР

Сегодня я печален - се ля ви,

А вы стоите в царственном сиянье;

Графиня, объяснитесь мне в любви!

Вы ж видите, что я - не в состоянье.

Сияют зеркала, скользит паркет,

И, нежно лобызая ваши ручки,

Я вас молю, забывши этикет:

Займите мне червонец до получки!

В груди пылает раскаленный шар -

О как порой беспомощны внутри мы!

Графиня! воспаленная душа

Рыдает без бургундского и "Примы".

Мой друг, к чему истерика и мат?

Зачем глаза полны печальной влаги?

Смените свой замызганный халат:

Я все-таки в мундире и при шпаге!

И пожалейте вашего раба,

Оставим разговор смешной и старый;

Мне завтра в бой! опять зовет труба

В гасконский полк - грузить пустую тару.

Что значит ваше "на хрен"? Кес кесе?

В присутствии инфанты и придворных!..

Я не встречал сих слов ни у Мюссе,

Ни в Лувре, ни в общественных уборных.

Ну да, меня изрядно развезло:

Должно быть, выпил много шоколада...

Паррдон! На гобелены Фонтен...бллло!

Я вытру, ма пароль... Ой, блин! не надо!

Изменено 21 Декабря 2005 пользователем Vladimir K

[Айдын Кенесов]

В мирах любви неверные кометы,

Закрыт нам путь проверенных орбит,

Явь наших снов земля не истребит,

Полночных Солнц к себе нас манят Светы,

Ах не крещен в глубоких водах Леты,

На горький дух, и память нас томит,

В нас тлеет боль внежизненных обид,

Изнанники скитальца и поэты...

Тому кто жив, но светом дня ослеп,

Тому кто зряч но брошен в темный склеп,

Кому Земля священный край изгнанья!

Кто верит в сны и помнит имена,

Тому в любви не радость всречь дана,

А темные воссторги расставанья,

А темные воссторги раставанья,

А пепел грез, и боль свиданий нам,

Нам не ступать по синим лунным льнам,

И не хранить стыдливого молчанья:

Мы шепчем всем ненужные признания,

От милых рук бежим к обманным снам,

Не видим лиц и верим именам,

Томясь в путях напрасного скитанья,

Из всех сторон из мглы глядят на нас,

зрачки чужих всегда враждебных глаз,

не светом здвезд и Солнцем не согреты,

Стремим свой путь в пространствах вечной тьмы

В себе несем свое изгнанье мы,

В мирах любви неверные кометы!

[В.К.]

Очень рад приветствовать редкого гостя, - Андрэ, и нового участника темы, - Айдына Кенесова!

Большая просьба, - указывайте, пожалуйста, авторов размещаемых произведений. Андрэ, - как я понял "ЕЕ", - это "Евгений Евтушенко"?

И кто автор у стихотворения размещенного Вами, Айдын?

Если не трудно, - укажите, плз, авторов (отредактируйте сообщения). Спасибо! :bow:

[Гость Скептик]

а мне очень нравится стихитворение (посвященно любимой девушке):

мне нравится эта девочка икс,

с глазами цвета бессонной ночи,

загадочна, словно египетский сфинкс,

улыбка ее, и знак ...

и еще

Ласкают душу мне твои глаза -

Спокойные, безбрежные как мир.

Или быть может мир напоминает мне твои глаза…

[Айдын Кенесов]

И кто автор у стихотворения размещенного Вами, Айдын?

Максимилиан Волошин "Венец сонетов"

[В.К.]

Последний дозор

Сергей Лукьяненко завершил свою знаменитую историю, рассказанную в "Ночном", "Дневном" и "Сумеречном Дозоре". Действие романа "Последний Дозор" происходит в Европе, Азии и Москве…

22.12.2005

"Известия", 21 декабря

Сергей Лукьяненко завершил свою знаменитую историю, рассказанную в "Ночном", "Дневном" и "Сумеречном Дозоре". Действие романа "Последний Дозор" происходит в Европе, Азии и Москве. В роман также вошла часть сценария второго фильма о "Дозорах". В последней книге Сергей Лукьяненко обещает рассказать, что такое Сумрак, что происходит на его последних уровнях, там где "снова появляются краски". Несколько персонажей погибнут. "Последний Дозор" выйдет в издательстве АСТ 20 декабря.

* * *

Лера смотрела на Виктора и улыбалась. В каждом мужчине, даже самом взрослом, живет мальчишка. Виктору было двадцать пять, и он конечно же был взрослым. Валерия готова была отстаивать это со всей убежденностью влюбленной девятнадцатилетней женщины.

- Подземелья, - сказала она на ухо Виктору. - Подземелья и драконы. У-у-у!

Витя фыркнул. Они сидели в комнате, которая была бы грязной, не будь она такой темной. Вокруг теснились возбужденные дети и смущенно улыбающиеся взрослые. На разрисованной мистическими символами сцене кривлялся молодой парень с белым от грима лицом и в развевающемся черном плаще. Снизу его подсвечивало несколько багровых лампочек.

- Сейчас вы встретитесь с ужасом! - протяжно кричал парень. - А! А-а-а! Мне самому страшно от того, что вы увидите!

Произношение у него было таким четким и артикулированным, каким оно бывает только у студентов театральных училищ. Даже Лера, плохо знающая английский язык, понимала каждое слово.

- Мне понравились подземелья в Будапеште, - прошептал ей Виктор. - Там реальные старые подземелья... Очень интересно.

- А здесь всего лишь большая комната страха.

Виктор виновато кивнул. Сказал:

- Зато прохладно.

Сентябрь в Эдинбурге выдался жарким. Утро Витя и Лера провели в королевском замке, центре туристического паломничества. Перекусили и выпили по пинте пива в одном из бесчисленных пабов. И вот - нашли куда спрятаться от полуденного солнца...

- Вы еще не передумали? - завопил лицедей в черном плаще.

За спиной Леры послышался негромкий плач. Она обернулась - и с удивлением обнаружила, что плачет взрослая уже, лет шестнадцати, девушка, стоявшая рядом с матерью и маленьким братом. Откуда-то из темноты вынырнули служители и быстро увели всю семью.

- Вот это обратная сторона европейского благополучия, - наставительно сказал Витя. - Разве в России взрослая девушка испугается комнаты страха? Слишком спокойная жизнь заставляет их бояться любых глупостей...

Лера поморщилась. Отец Виктора был политиком. Не очень крупным, но очень патриотичным, всегда и везде доказывающим ущербность западной цивилизации. Впрочем, это не помешало ему отправить сына учиться в Эдинбургский университет.

И Виктор, десять месяцев в году проводя за пределами родины, упорно повторял отцовскую риторику. Такого патриота, как он, в России было еще поискать. Это Леру порой смешило, а порой и немного злило.

К счастью, вступительная часть закончилась, и началось медленное передвижение по "Подземельям Эдинбурга". Под мостом, вблизи железнодорожного вокзала, в каких-то унылых бетонных помещениях предприимчивые люди разгородили маленькие клетушки. Ввернули слабые лампочки, развесили повсюду обрывки тряпок и синтетическую паутину. На стены поместили портреты маньяков и убийц, бесчинствовавших в Эдинбурге за его долгую историю. И стали развлекать детей.

- Это испанский сапог! - с завываниями сообщала девушка в лохмотьях, их гид в очередной комнате. - Страшное орудие пыток!

Дети визжали от восторга. Взрослые сконфуженно переглядывались, словно их застали за пусканием мыльных пузырей или игрой в куклы. Чтобы не скучать, Лера с Виктором становились позади и целовались под болтовню экскурсоводов. Они были вместе уже полгода. Обоих преследовало необычное ощущение, что этот роман станет для них чем-то особенным.

- Сейчас мы пройдем зеркальным лабиринтом! - сообщил экскурсовод.

Как ни странно, это оказалось действительно интересно. Лера всегда считала, что описание зеркальных лабиринтов, в которых можно заблудиться и со всего маху налететь лбом на стекло, - преувеличение. Ну как можно не увидеть, где зеркало, а где проход?

Оказалось, что можно. Оказалось, что очень даже легко. Они со смехом толкались в холодные зеркальные грани, размахивали руками, блуждали в галдящем людском хороводе, внезапно превратившемся из горсточки - в толпу. В какой-то момент Виктор призывно замахал кому-то рукой, а когда они все-таки вышли из лабиринта (дверь была тоже коварно замаскирована под зеркало), долго озирался.

- Кого-то ищешь? - спросила Лера.

- А, ерунда, - Виктор улыбнулся. - Чушь.

Потом было еще несколько залов с мрачными атрибутами средневековых тюрем, потом - "Кровавая река". Притихшие дети погрузились в длинную металлическую лодку, и та медленно поплыла по темной воде "в замок к вампирам". В темноте раздавались зловещие смешки и угрожающие голоса. Хлопали над головой невидимые крылья, журчала вода. Впечатление портило только то, что лодка проплыла от силы метров пять - дальше иллюзию движения создавали дующие в лицо вентиляторы.

И все-таки Лере стало жутко. Стыдно за свой страх, но все-таки жутко. Они сидели на последней скамье, рядом никого не было, впереди стонали и хихикали изображающие вампиров актеры, сзади...

Сзади было пусто.

Но ей упорно казалось, что там кто-то есть.

- Витя, мне страшно, - беря его за руку, произнесла Лера.

- Глупая... - прошептал Виктор ей на ухо. - Только не заплачь, ладно?

- Ладно, - согласилась Лера.

- Ха-ха-ха! Вокруг злые вампиры! - подражая интонации актеров, произнес Виктор. - Я чувствую, как они крадутся ко мне!

Лера закрыла глаза и вцепилась в его ладонь покрепче. Мальчишки! Все они мальчишки, до седых волос! Ну зачем так пугать?

- Ай! - очень натурально воскликнул Виктор. И сказал: - Кто-то... кто-то кусает меня в шею...

- Дурак! - бросила Лера, не разжимая век.

- Лерка, кто-то пьет мою кровь... - грустно и обреченно произнес Виктор. - А мне даже не страшно... Как во сне...

Дул холодный ветер из вентиляторов, хлюпала вода за бортом, завывали дикие голоса. Даже запахло чем-то похожим на кровь. Виктор безвольно расслабил руку. Лера со злости больно ущипнула его за ладонь, но Виктор даже не вздрогнул.

- Мне же страшно, дубина! - почти в голос воскликнула Лера.

Виктор ничего не ответил, но мягко привалился к ней. Стало не так страшно.

- Я тебе сама горло перегрызу! - пригрозила Лера. Похоже, Виктор смутился. Молчал. Неожиданно для себя Лера добавила: - И всю кровь выпью. Ясно? Сразу... после свадьбы.

Она первый раз произнесла это слово применительно к их отношениям. И замерла, ожидая реакции Виктора. Ну не может холостой мужик не отреагировать на слово "свадьба"! Либо испугается, либо обрадуется.

Виктор, казалось, дремал на ее плече.

- Напугала? - спросила Лера. Нервно рассмеялась. Открыла глаза. Но вокруг все еще было темно, хотя завывания уже затихали. - Ладно... Не буду кусать. И свадьба нам не нужна!

Виктор молчал.

Заскрипел механизм, железная лодка проплыла еще метров пять по узкой бетонной канавке. Зажегся неяркий свет. Галдящая детвора повалила на берег. Девочка лет трех-четырех, одной рукой держась за маму, а палец другой засунув в рот, все поворачивала голову, не отрывая взгляда от Леры. Что ее так заинтересовало? Девушка, говорящая на незнакомом языке? Нет, быть того не может, они же в Европе...

Лера вздохнула и посмотрела на Виктора.

А он и впрямь спал! Глаза были закрыты, на губах застыла улыбка.

- Ты что? - Лера легонько пихнула Виктора, и он стал мягко заваливаться, головой прямо на железный борт. Завизжав, Лера успела схватить Виктора (Что происходит, да что ж это делается, почему он такой вялый, безвольный?) и уложить на деревянную скамью. На крик мгновенно появился еще один служитель - черный плащ, резиновые клыки, размалеванные черным и красным щеки. Ловко спрыгнул в лодку.

- Что-то случилось с вашим другом, мисс? - парень был совсем молодой, наверное, ровесник Леры.

- Да... Нет... Я не знаю! - она заглянула служителю в глаза, но тот и сам был растерян. - Помогите же мне! Его надо вынести из лодки!

- Возможно, сердце? - парень наклонился, попытался взять Виктора за плечи - и отдернул руки, будто схватился за горячее. - Что это? Что за глупые шутки? Свет! Нужен свет!

Он все тряс и тряс ладонями, с которых слетали тягучие темные капли. А Лера, оцепенев, смотрела на неподвижное тело Виктора. Загорелся свет - яркий, белый, выжигающий тени, превращающий страшненький аттракцион в декорации убогого фарса.

Впрочем, фарс кончился вместе с аттракционом. На шее Виктора зияли две открытые раны с вывороченными краями. Из ран слабо, будто последние капли кетчупа из перевернутой бутылки, сочилась кровь. Редкие, толчками выкатывающиеся капли казались еще страшнее из-за глубины ран. Прямо над артерией... будто двумя бритвами… или двумя острыми зубами…

И тогда Лера начала кричать. Тонко и страшно, закрывая глаза, взмахивая руками в воздухе перед собой, будто маленькая девочка, на глазах которой самосвал размазал по асфальту любимого котенка.

В конце концов в каждой женщине, даже самой взрослой, живет маленькая испуганная девочка. <...>

Туристы - это самая ужасная порода людей. Иногда возникает смутное подозрение, что любой народ за пределы страны старается отправить самых неприятных своих представителей - самых шумных, самых невоспитанных, самых бестолковых. Но, наверное, все проще. Наверное, в голове у каждого человека срабатывает секретный переключатель "работа-отдых" и отключает процентов восемьдесят мозгов.

Впрочем, на отдыхе и оставшихся двадцати более чем достаточно.

Я шел в толпе, которая медленно продвигалась к замку на холме. Нет, я не собирался сейчас изучать суровое обиталище гордых шотландских королей. Хотелось почувствовать атмосферу города.

Атмосфера мне нравилась. Как и в любом туристическом городе, веселье было отчасти наигранным, горячечным, подстегнутым алкоголем. И все-таки люди вокруг радовались жизни, улыбались друг другу и на время отринули свои заботы.

Машины сюда заезжали редко, большей частью такси. В основном люди шли пешком, текущие к замку и обратно потоки смешивались, вращались тихими омутами вокруг выступающих посреди улицы артистов, тонкими ручейками втекали в пабы, просачивались в двери магазинов. Бесконечная человеческая река.

Прекрасное место для Светлого Иного. Хотя и утомительное.

Свернув в переулок, я неторопливо спустился вниз, к разделяющему город на старую и новую часть оврагу. Тут тоже попадались и пабы, и сувенирные лавки. Но туристов было меньше, ритм безудержного карнавала стих. Я сверился с картой - это было проще, чем использовать магию, - и двинулся к мосту через широченный овраг, когда-то бывший озером Лох-Нор. Теперь озеро-овраг прошло последний этап эволюции и превратилось в парк, место прогулок горожан и тех туристов, кому надоели шум и суета. <...>

Я понимал, почему не спешу в "Подземелья Шотландии". Я должен вдохнуть в себя этот город. Почувствовать его - кожей, телом... кровью в венах.

Я поброжу в толпе еще немного. А потом куплю билет и пойду в комнату страха.

Аттракцион не работал. На каменных опорах моста осталась огромная зазывная вывеска. Стилизованная под "вход в древнее подземелье" двухстворчатая дверь была открыта, но проем на уровне груди перетянут веревочкой. На ней висела табличка, вежливо извещающая, что аттракцион закрыт по техническим причинам.

Честно говоря, я был удивлен. Виктор погиб пять дней назад. Достаточный срок, чтобы провести любое полицейское расследование. Ночной Дозор Эдинбурга осмотрел бы все, что требуется, вообще не оповещая людей.

Но - закрыто...

Пожав плечами, я приподнял веревочку, нырнул под нее, стал спускаться по узкой темной лестнице. Металлические решетчатые ступени гулко отдавали под ногами. На пару пролетов вниз обнаружились туалеты, потом узкий коридорчик с закрытыми кассами. Горели редкие лампы, но, вероятно, не те, которые создают мрачную атмосферу для посетителей. Обычные тусклые энергосберегающие лампы.

- Есть кто живой? - позвал я по-английски и сам поразился двусмысленности своих слов. - Эй, есть кто... Иной?

Тишина.

Я прошел несколько комнат. На стенах висели портреты людей со зверскими рожами, душевно порадовавшие бы Ломброзо. Тексты в таких же рамочках повествовали о преступниках, маньяках, людоедах, чернокнижниках. В шкафчиках - грубые муляжи отрубленных рук и ног, колбы с темными жидкостями, орудия пыток. Из интереса я посмотрел на них сквозь Сумрак. Новодел - ими никого не пытали, ни малейших остаточных следов страдания.

Я зевнул.

Над головой были натянуты веревки, долженствующие изображать паутину, на них болтались тряпки, еще выше угадывался металлический потолок с неромантичными заклепками размером с блюдце. Под аттракцион приспособили сугубо утилитарное техническое помещение.

Что-то меня тревожило...

- Есть тут кто? Кто живой, кто мертвый, все отзывайтесь! - снова позвал я. Снова не дождался ответа. Нет, что же все-таки меня смутило? Только что... какая-то неправильность... вот когда я через Сумрак смотрел...

Я снова огляделся, используя сумеречное зрение.

Все верно! Вот она, несуразность!

Вокруг не было синего мха - безобидного, но неприятного паразита. Он растет на первом слое Сумрака, единственный постоянный обитатель этой серой изнанки мироздания. Здесь, где люди постоянно испытывали страх, пусть даже и несерьезный, ярмарочный, синий мох должен был разрастись вовсю. Свисать с потолка мохнатыми сталактитами, устилать пол отвратительным шевелящимся ковром, разукрасить стены.

А мха нет.

Кто-то регулярно чистит помещение? Выжигает, если Светлый, или замораживает - если Темный?

Что ж, если среди сотрудников есть Иной, это мне поможет.

Словно в ответ на мои мысли послышались шаги. Торопливые - словно кто-то услышал мои крики и спешил издалека, через лабиринт гипсокартонных перегородок. Прошло еще несколько секунд, выкрашенная в черный цвет дверь, ведущая из этой комнаты в следующую, открылась.

И вошел вампир.

Ненастоящий, конечно. Обычная человеческая аура.

Ряженый.

Черный плащ, резиновые клыки во рту, бледный грим на лице. Грим качественный. Вот только с рыжими кудрявыми волосами это все сочетается плохо. Наверное, во время работы ему приходится надевать черный парик. Еще выпадала из картины пластиковая бутылочка минералки, из которой гость как раз собирался отхл######.

Увидев меня, парень нахмурился. Добродушное лицо стало не то чтобы злым, но строгим, наставительным. Он потянул руку ко рту, на секунду отвернулся. Когда снова посмотрел на меня, клыков уже не было.

- Мистер?

- Вы здесь работаете? - спросил я. Мне не хотелось применять магию и ломать его волю. Всегда можно договориться просто так. По-человечески.

- Да, но аттракцион закрыт. Временно.

- Это из-за убийства? - спросил я.

Парень нахмурился. Теперь уж он точно не был настроен дружелюбно.

- Мистер, не знаю, как вас там... Это частная территория. Она закрыта для посетителей. Прошу вас, пройдемте к выходу.

Он сделал шаг ко мне и даже протянул руку, всем своим видом выражая готовность вывести меня силой.

- Вы присутствовали здесь, когда убили Виктора Прохорова? - спросил я.

- Кто вы такой, собственно говоря? - парень насторожился.

- Я его друг. Сегодня прилетел из России.

Парень изменился в лице. Начал пятиться, пока не уперся в дверь, из которой пришел. Толкнул ее - но дверь не открылась. Каюсь, в этом была моя вина.

Теперь уже парень пребывал в полнейшей панике.

- Мистер... Я ни в чем не виноват! Мы все скорбим от гибели Виктора! Мистер... Товарищ!

Последнее слово он произнес по-русски. Из какого старого боевика он его запомнил?

- Да что с вами? - теперь уже растерялся я. Подошел к нему ближе. Неужели мне повезло и я с ходу наткнулся на человека, который что-то знает, который причастен к убийству? А иначе - с чего такая паника?

- Не убивайте меня, я ни в чем не виновен! - выпалил парень. Кожа его теперь была белее грима. - Товарищ! Спутник, водка, перестройка! Горбачев!

- Вот за последнее слово в России точно могут убить, - пробормотал я и полез в карман за сигаретами.

* * *

Сергей Васильевич Лукьяненко родился 11 апреля 1968 года в городе Каратау. После окончания Алма-Атинского государственного медицинского института по специальности врач-терапевт он учился в ординатуре по специальности врач-психиатр. Однако врачом Лукьяненко проработал всего один год, потом еще год заместителем главного редактора в журнале фантастики "Миры". По его собственным словам, писать начал в 18 лет, когда однажды вечером не нашел чего бы почитать самому. Сел и за один вечер написал три фантастических рассказа. Широкую известность получил после выхода повести "Рыцари Сорока Островов" (1992). Живет в Москве.

[Андрэ]

... Андрэ, - как я понял "ЕЕ", - это "Евгений Евтушенко"?...

Точно.

В свою очередь, выражаю благодарность автору и участникам темы за просто хорошие посты без разделения на казахов и евреев, коммунистов и диссидентов.

[В.К.]

Точно.

В свою очередь, выражаю благодарность автору и участникам темы за просто хорошие посты без разделения на казахов и евреев, коммунистов и диссидентов.

Спасибо.

Хотя реагирую на Вашу благодарность, возможно, незаслуженно. Я, - не автор. Авторы в этой теме, - Великие люди, оставившие свои следы, по которым мы иногда идем, - когда видим их....Вот...

Я, - всего лишь инициатор, основатель темы. И даже не Составитель Сборника (как в авторском праве)....Составители темы, - ее участники, за что всем огромное спасибо!!!

Я всего лишь поставил целью, когда открывал эту тему (кстати, надо очередной раз обратиться к уважаемому А.ГАЛАШИНУ по поводу ее полного восстановления), - чтобы участники КЗ Юридического форума могли УВИДЕТЬ следы этих Великих, засыпанные песком Времени....

Проще говоря, - хочется, чтобы люди читали хорошую прозу и поэзию, а не только интернетовские байки, анекдоты и пр. Вот единственная моя цель.

Для многих, - целое откровение, к примеру, рассказ Антона Палыча Чехова "Спать хочется", хотя люди постарше, - проходили это в школе....Кто-то "не дочитал" Пушкина, поскольку чрезвычайно эротичная "Гаврилиада", - вещь редкая...Кем-то, - "Слова назидания" Абая читаются впервые в этой теме. Кто-то не выдержал "рвотного" позыва, читая "Норму" Сорокина (я сам еле-еле дочитал ), - но только один из участников темы смог найти "шедевральный" отрывок "...Сигнал из провинции. На столе Симоненко, зазвонил один из трех телефонов. Судя по длинным назойливым звонкам, вызывала междугородняя....", и донести до других. Кто-то открыл для других Евтушенко, кто-то, - Александра Сидорова (когда я впервые прочитал "Кисмет", - мороз по коже...)

Кто-то, возможно, благодаря мне, - смог проникнуться строками любимых мною Павла Григорьевича Антокольского и Юрия Тынянова.

И я этому ОЧЕНЬ рад. Тем более, что все это, - в Сети. Значит, будет читаться очень долго, и многими, спустя многие годы.

Иван Тропов (С)

КРЫСОЛОВ

Отрывок из романа

"...Забавное место сеть. Иногда ее называют мировой паутиной, но куда точнее было бы назвать ее мировой патиной. Информационный налет, покрывший весь мир, как патина бронзовую вазу. Словно это оседает само время, зелеными и бурыми пятнами воспоминаний...

Раньше, годов этак до девяностых прошлого века, весь мир был горстью крошечных мирков. Разных кусочков, едва связанных между собой. Можно было прожить всю жизнь, но так и не узнать, что гремит на другом конце света. Или о том, что было на твоей родной земле за десять лет до твоего рождения. Что-то приходило в мир, заставляло людей замирать в надежде, бороться, ненавидеть... и, отгремев, уходило. И пропадало, будто его и не было... Кому нужны воспоминания беззубых стариков, обрывки старых, желтых от древности газет или чудом уцелевшие записи телепередач в хранилищах новостных агентств?

То ли дело теперь. Теперь не то что какой-то значимый для истории факт - теперь любой пустяк, любое слово, сказанное на каком-нибудь форуме или даже чате, застревает в рыскающих по сети поисковых машинах. И остается там навсегда. Присоединяется к налету всемирной патины, делается ее неотъемлемой частью...

Вы уже сами забыли, что сказали это. Забыли повод, заставивший вас вступить в сетевой треп, забыли людей, с которыми спорили. Вы почти забыли себя самого, каким были в тот момент, - а в сети, в мировой патине, это все есть. И это всегда, в любой момент можно там найти. И через год, и через десять. И наверно, можно будет найти и через сто.

Теперь призраки прошлого не уходят. Они не пропадают безвозвратно вместе со сносимыми домами-развалюхами и гниющими на свалках старыми вещами. Нет, теперь призраки прошлого оккупируют сервера и тихо дремлют там, как привидения, пока кто-нибудь не введет в поисковую машину нужную комбинацию слов - словно заклятие, оживляющее древних призраков, вырывающее из прошлого кусочки чужих душ..."

Так что, - спасибо всем, с наступающим Новым годом!!!

Изменено 24 Декабря 2005 пользователем Vladimir K

[Айдын Кенесов]

Н.Гумилев

Волшебная скрипка.

Милый мальчик, ты так весел, так светла твоя улыбка,

Не проси об этом счастье, отравляющем миры,

Ты не знаешь, ты не знаешь, что такое эта скрипка,

Что такое темный ужас начинателя игры!

Тот, кто взял ее однажды в повелительные руки,

У того исчез навеки безмятежный свет очей,

Духи ада любят слушать эти царственные звуки,

Бродят бешеные волки по дороге скрипачей.

Надо вечно петь и плакать этим струнам, звонким струнам,

Вечно должен биться, виться обезумевший смычок,

И под солнцем, и под вьюгой, под белеющим буруном,

И когда пылает запад, и когда горит восток.

Ты устанешь и замедлишь, и на миг прервется пенье,

И уж ты не сможешь крикнуть, шевельнуться и вздохнуть, -

Тотчас бешеные волки в кровожадном исступленьи

В горло вцепятся зубами, встанут лапами на грудь.

Ты поймешь тогда, как злобно насмеялось все, что пело,

В очи глянет запоздалый, но властительный испуг,

И тоскливый смертный холод обовьет, как тканью, тело,

И невеста зарыдает, и задумается друг.

Мальчик, дальше! Здесь не встретишь ни веселья, ни сокровищ!

Но я вижу - ты смеешься, эти взоры - два луча.

На, владей волшебной скрипкой, посмотри в глаза чудовищ

И погибни славной смертью, страшной смертью скрипача