Новый год ,любовь и истории ,даже не свои ,как случается в жизни

[Гость Monsher]

Людмила Максакова – прекрасная актриса и очень красивая женщина. За роль Графини в «Пиковой даме», которую поставил в театре имени Вахтангова Петр Фоменко, Людмила Васильевна выдвинута на соискание премии «Золотая маска». Чтобы встретиться с ней, понадобилась осада: интервью Максакова дает крайне неохотно. И осталась верна себе, еле-еле выдержав беседу до конца. Ну что же, что вышло – то вышло…

Мне хотелось говорить с ней не о работе. Я спросил:

- Вы помните свою первую любовь?

- Еще девочкой у меня был восторг перед жизнью. Он не был связан ни с чем конкретным, только с радостью бытия как таковым.

Помню, как впервые приехала в Ригу – с театром, на гастроли. В Юрмале вышла на побережье, легла на горячий песок. Никогда не забуду: у меня было ощущение, что подо мной весь земной шар. Что-то пантеистическое, прилив жизненной силы. «Люди, - сказала я себе, - никогда не забывай этот момент жизни!» То же чувство было у меня в Греции, возле Акрополя, и я сказала себе: «Вот оно!» Чувство любви, когда ты становишься слитной со всем миром, ощущаешь себя частью мироздания.

- А с людьми это чувство связано?

- Так мы ведь и начинаем воспринимать мир через любовь. Сначала – любовь родителей. Я не знала отца, но мать, которая меня обожала, дала мне этот изначальный импульс: нас любят, и мы – любим. Вот это ощущение полета, успеха, того, что ты свой на этом празднике жизни – оно и в любых ситуациях дает нам силы жить. А любовь Рубена Николаевича Симонова, которую он распространял на молодых актеров, считая, что театром движут молодые, которые приходят завоевывать мир своими идеями, своей энергией.

Этот мир создан под знаком преображения человека. Преображения со знаком плюс или минус. Те, кто идет по лестнице, ведущей вверх, не затаптывая своего таланта, те, наверное, и достойны этого мира.

- С этим ощущением вы отбираете людей?

- С этим ощущением я старалась не совершать нехороших поступков, не поддаваться дурным мыслям, которые делают тебя самого плохим человеком. Жить в ощущении того светлого, что давали тебе люди. Первый из них, я уже говорила, Рубен Николаевич Симонов, который потратил на меня много энергии любви, воспитания, строительства человека. Меня беспокоит, что в сегодняшней жизни очень мало этой энергии строительства, созидания.

Бывают дружбы, которые несешь через всю жизнь, бывают замечательные люди, которые приходят и остаются верными этой дружбе и этой любви. Они владеют искусством отношений, потому что самое трудное и интересное искусство – это строительство взаимоотношений человека с друзьями, с детьми.

- Ваша установка на актерство не мешает искренности в личной жизни?

- Некоторые говорят: «Театр это одно, жизнь – другое», К сожалению, я, наверное, путала эти два понятия. Я вообще человек открытый, такая натура. Сколько бы потом ни били по голове, это меня уже не исправит. Вообще актеры – это люди, которые влюбляются, живут на повышенных тонах. Мы натуры увлекающиеся, преувеличивающие. Влюбившись в кого-то или во что-то, потом невольно разбиваемся и влюбляемся опять: в режиссера, в роль, в пьесу, в автора… Это заложено в натуре, потому что свою любовь мы отдаем зрителю. Театр – это взаимодействие влюбленностей.

- Я не знаю, удобно ли спрашивать вас о личной жизни?

- Знаете, это американский стиль газет. Там, в Америке, у каждого актера есть менеджер, который диктует ему степень раздетости: до какой степени он должен себя обнажить и сколько ему заплатят. Русскому человеку такое не было свойственно. Я думаю, что наши наставники, которые все же росли на Толстом, Достоевском, Чехове, не поощряли бы разоблачение донага. И самому Чехову, в частности, не пришло бы в голову рассказывать подробности своего романа с Ольгой Леонардовной. Мне не кажется, что личное надо тиражировать. Появляется элемент сплетни, а я не уверена, что надо окружать себя сплетнями.

- У вас есть мужской идеал?

- Да, это Юрий Владимирович Никулин, его любовь к миру, к жизни, к цирку, к животным, то, как он говорит, все к месту и продуманно, как ему верят.

- А женский идеал?

- Не знаю, наверное, «Венера» Боттичелли. Я мечтала, чтобы моя дочка была похожа на боттичеллиевских женщин. У меня была такая возможность, когда дочка еще не родилась, - я ходила в галерею Уффици и смотрела на Боттичелли. К счастью, так оно и получилось.

- Ваше понимание мужского идеала не менялось со временем?

- Никогда. Я считаю, что мужчина – это ум и доброта.

- А вам не мешает во взаимоотношениях с людьми то, что вы, актриса, можете заранее видеть сюжет ваших дальнейших взаимоотношений?

- Ни в коем случае. Я никогда ничего не программирую. Каждый человек – это тайна и загадка. Главная наша ошибка, если мы думаем, что другой человек подобен тебе. От этого все недоразумения. Другой человек – это другой. Мы можем составить впечатление о человеке по тому, как он ходит, как он ест, как говорит, как водит машину, - в этом проявляется его характер. Но я оставляю ему право на какую-то закрытую часть себя. Я не считаю, что в общении люди должны быть предельно и пугающе откровенны, вот, мол, я какой. Это никому не нужно. Но это уже вопрос воспитания.

- Похоже на западный тип общения.

- Почему? Нет. Именно русский тип воспитания – знать границу, дистанцию, предполагающую меру свободы одного человека от другого.

- В личной жизни вы больше склонны к одиночеству или к общению?

- Я ни к чему не склонна. Просто много работаю. Снялась в фильме на телевидении. В театре играю во многих спектаклях. И слава Бога. Потому что были, конечно, периоды простоя, которые тяжело переживаются актером.

- Вы редко даете интервью, почему?

- Я считаю, что и это было не интервью, а беседа. Я с большим уважением отношусь к вашему главному редактору, и по этой причине согласилась побеседовать. Не хочу вас обидеть, но тем не менее я это сделала только по его просьбе.

- Извините, больше не буду вас мучить.

- Вы меня не мучаете. Это вы мучаетесь как на сковородке. Я вижу, вы не готовы к беседе. Вы думали, что я буду рассказывать что-то другое, заранее запрограммировали меня…

- В общем-то, мы договаривались говорить об историях любви.

- Вы хотите истории? Пожалуйста. Новогодняя смешная история. Мы шли с моей подругой на какой-то торжественный вечер, поэтому я постаралась соответственно выглядеть. Подруга живет на Тверской, я стою, жду ее, девять часов вечера. Ко мне подходит очень интересный мужчина и говорит: «Вы снимаетесь?» Я говорю: «Сейчас нет, но вообще…» И начинаю рассказывать свою творческую биографию. Вижу, он смотрит на меня как на сумасшедшую, которая выдает какой-то свой монолог. Оказывается, он решил, что я – проститутка, и это просто термин такой: «вы – снимаетесь?» Я должна была назвать ему сумму: 500 долларов, 800 долларов…

- История, конечно, веселая, а других «историй любви» у вас нет?

- Вы знаете, если я сейчас начну вам рассказывать истории любви, это уже будет не беседа, а целая книга. Я вообще считаю, что человек о себе не должен особенно много рассказывать.

- Вывод: «о любви не говори»?

- Почему? Я только о ней вам и говорила. А подробностей – не будет. И «лав стори» - тоже.

интервью В. Шелестова

Изменено 7 Января 2007 пользователем Monsher

[Гость Настенька]

Что лежит под елкой?..

В новогоднюю ночь у нас принято собираться несколькими семьями родственников у кого-нибудь дома. Причем, чаще всего у дяди Миши, потому что они живут в частном доме. Вот и в прошлый новый год так получилось - собрались у дяди с тетей родственники мало с детьми, так еще и живность свою привезли - мы кота Мурзилку, брат двоюродный Толик - пса своего боксера тупоморденького, Лорда Пауля. А еще во дворе на цепи маялся "дворянин" Шарик - хозяйский пес приличных

размеров. Ну, кто ж думал, что это далеко не вся живность на празднике!

Стол накрыли, подарки сложили, как водится, под елку и стали ждать великого момента. Вот стрелки сошлись на двенадцать, выстрелило "Шампанское", все обрадовались, закричали, стали поздравлять друг друга. Шум, гам, музыка.

В общем, к тому моменту, когда вспомнили про подарки, успели уже поднять тостов эдак пять. Не то, чтобы с ног валились, но навеселе точно были. И вдруг дядя Миша с лица как-то сбледнул и куда-то показывать, мыча, начал. Ну, посмотрели, кто рядом был - один из подарков уже не под елкой, а метрах в двух от порога валяется. Не успел никто толком ничего понять, а тетя Вера как завизжит, да как горная коза на стул вскочит. Подарок-то, оказывается, шевельнулся и засеменил к двери. Что тут началось! Мурзилка взвыл дурным голосом, спину выгнул и стоит, шипит, Лорд Пауль сопровождает бегущий подарок и лает на весь дом, а Шарик диким воем вторит ему с улицы.

И люди ведут себя не лучше. Это трезвые бы сразу смекнули, в чем дело. А тут половина вообще не видела, что происходит, а женщины и разбираться не стали - подхватили визг и на стулья полезли. Подарок еще быстрее к двери устремился, вот только открыть не смог.

Ну, закончилось все просто: собак уняли, кота на руки хозяйке отдали, а сбежавший подарок поймали да от бумаги освободили. И смеялись потом до слез - жаль, говорили, камеру забыли включить, комедия была бы, хоть Оскар вручай!

Братишка мой, Василий, оказывается, ежика решил сестренке двоюродной подарить - а то у всех есть животные в доме, а у нее нет. Завернул его аккуратненько, чтоб тот не задохнулся, пока под елкой лежать будет. А ежик бойкий попался, взял да и высвободил лапки и - деру из этого шумного места. Он и сейчас у Оленьки в квартире живет, Ушко она его назвала. Почему - не знаю, говорит, уж больно ушки у него смешные.

Вот такой веселый новый год у нас случился. Прямо как в детском стишке-загадке: "Что лежит под елкой, колкое, в иголках?"

из инета

[Гость Monsher]

Жаклин Кеннеди: история самой загадочной женщины XX века.

Жизнь с "гориллами"

О жизни Джекки написано сотни книг, и в каждой упоминаются ее фобии и комплексы, преодоление которых определило ее поступки и образ жизни. Один из них - страх бедности: аристократы Бувье имели манеры, но не имели средств. В то время как Кеннеди были богаты, и первые бриллианты у юной Жаклин появились лишь в день свадьбы - это были весьма скромные подарки мужа и свекра.

Известно, что когда аристократка по рождению и воспитанию впервые встретилась с семьей будущего мужа, она писала своей подруге: "Не знаю, уживусь ли я с этими гориллами". Настолько обескуражили утонченную леди манеры семейства, где измены считались обычным делом, а деликатность - аномалией. Тем не менее у Джекки, успевшей поработать репортером-фотографом, уже выработался сильный характер, что и помогло "ужиться с гориллами". Вот лишь один пример из будущей жизни первой леди в Белом доме: горничная, найдя в постели Джона черные шелковые трусики, по простоте душевной отдала их Джекки, полагая, что они принадлежат ей. Дождавшись мужа, Жаклин спокойно передала ему трусики со словами: "Отдай их хозяйке. Это не мой размер". В беспристрастности Джекки сошлась масса причин, первая из которых - самая важная для француженки: с приобретением статуса первой леди в имидже Джекки ключевыми словами стали "элегантность", "роскошь", "стиль", "комфорт".

Фея-мотовка

Когда президента Джона Кеннеди спросили, как одним словом он может охарактеризовать свою жену, он улыбнулся: "Фея". После того как она застелила столы в обеденном зале Белого дома цветными скатертями, такие появились у всех американских домохозяек. А вслед за ними - округлые стулья из золотистого бамбука, которые Джекки привезла из Парижа. Редакторы модных журналов периодически впадали в оцепенение, переходящее в восторг, - Джекки как никто умела вводить в моду новый стиль. В то время как эталоном американской красоты был тип блондинки с пышными формами, она сделала респектабельными свою стрижку, цвет волос, тонкокостную хрупкость фигуры и почти полное отсутствие бюста.

Правда, это стоило немалых денег американским налогоплательщикам. Первая леди тратила на одежду 40 000 долларов в год и никогда не фотографировалась в одном и том же костюме. К концу второго года в Белом доме ее расходы на одежду составили уже 121 461 доллар, хотя большинство из приобретенных вещей она так никогда и не надела.

C помощью сотен пар бежевых туфель на невысоком каблуке Джекки умело отвлекала внимание от своей слишком длинной стопы (у нее был американский 10-й размер, что соответствует российскому 40-му). У нее были не слишком красивые кисти рук, для которых она держала сотни пар белых перчаток, коротких и длинных. Ее стиль исключал легкомыслие: когда американец русского происхождения дизайнер Олег Кассини отправил ей свою первую коллекцию, ее отослали обратно как "слишком цыганскую". Впрочем, через несколько лет именно она ввела моду на брючки-капри, укороченные приталенные пиджаки и элегантные шляпки-таблетки, которые поставлял ей отлично усвоивший урок Олег Кассини, ставший ее личным дизайнером в США.

И потом - ее выручали подарки: весь мир помнит ее леопардовое пальто стоимостью 75 000 долларов - подарок императора Эфиопии Хайле Селассие. А король Марокко Хасан I подарил ей кафтан белого шелка и огромный пояс, украшенный сотнями драгоценных камней.

Тоньше всех вкус француженки Бувье-Кеннеди был оценен во время официального визита президентской четы во Францию в 1961 году: мэр Парижа подарил ей часы с бриллиантами в 4000 долларов. Жаклин принимали столь восторженно, что Джону Кеннеди пришлось смущенно заявить: "Я просто сопровождаю свою жену в Париже, и мне это чертовски приятно". Другую историческую фразу произнес генерал де Голль: "Она бесподобна! Лет через десять я вижу ее на яхте греческого миллионера!"

Возможно, он и видел дальше всех, потому что другой статьей ее расходов, от чего JFK буквально стонал, получая счета из магазинов, была отделка Белого дома, который Джекки решила превратить в Версаль. 35 000 долларов за ковер XVIII века, 5000 долларов - за канделябры, 12 500 долларов - за обои в комнате для дипломатических переговоров плюс антиквариат общей стоимостью в 10 миллионов долларов - за несколько недель она израсходовала годовой бюджет Белого дома, предназначенный на ремонты.

Ни одной первой леди не удавались столь радикальные перемены, которые, впрочем, объяснялись максимализмом перфекционистки, всегда умевшей казаться "слишком уставшей", если речь шла об очередном официальном приеме. Если не удавалось улизнуть, она принимала декседрин (возбуждающее средство), причем до конца дней. И если уж появлялась в зале приемов (всегда с большим запозданием), то непременно в сногсшибательном туалете вроде белого атласного платья декольте в пол с длинным треном и в сумасшедших бриллиантах, тайно взятых у Tiffany напрокат. Рассказывают, что однажды президент, увидев ее в очередном королевском наряде, величаво спускающейся по лестнице во всем великолепии, велел слугам принести шампанского: "Дорогая, ты великолепна. Это дело надо отметить".

Ее последний и самый знаменитый наряд в эпоху JFK - розовый костюм от Chanel, залитый кровью 35-го президента США, убитого в Далласе в 1963 году. Она не снимала костюм почти сутки, заявив: "Пусть все видят, что они сделали!"

"Джекки, как вы могли?"

Едва в прессе появилось объявление о свадьбе Джекки и Аристотеля Онассиса, Америка зарычала: "Джекки вышла замуж за незаполненный чек", "Она больше не святая!", "Джон Кеннеди умер во второй раз!" Между тем в крошечной часовне Богоматери на Скорпио, личном острове жениха, Джекки выходила замуж за безопасность своих детей. Незадолго до ее свадьбы был убит Роберт Кеннеди, и Жаклин в истерике кричала: "Увези меня! В этой стране убивают всех Кеннеди!" И маленький и толстый Аристотель Сократ Онассис не просто увез ее от страхов, но и преподнес на свадьбу не скромный бриллиантовый браслет, а роскошный сет с рубинами, обрамленными бриллиантами стоимостью в 1 200 000 долларов, да еще заранее положил на счет каждому из детей по миллиону, а самой Джекки, уже привыкшей тратить не глядя, - три миллиона. И это при том, что свекор все чаще отказывался оплачивать ее счета.

Однако деньги Онассиса не защитили ее от нападок судьбы, приведшей к их разрыву, а потом и к смерти самого магната. Его сын Александр, единственный из семьи Онассисов, с которым Джекки сумела сблизиться, погиб в авиакатастрофе, после чего Аристотель просто расхотел жить. Главным образом с Джекки.

Возможно, потому что его, истинного self-made man, тоже стало раздражать мотовство жены. Лишь за первый год их совместной жизни он истратил на нее больше 20 миллионов долларов: Джекки была способна, забежав в магазин на десять минут, истратить 100 000 долларов. Если ей не хватало кредитных карточек, она просто отсылала счета мужу. Как-то на одной из вечеринок собака хозяев сжевала соболье манто сестры Джекки, княгини Ли Радзивилл. Князь был в ярости. "Что ты так переживаешь? - успокоила его Джекки. - Завтра мы купим Ли другое манто, а счет пошлем Ари".

Это было уже слишком - и супруги стали жить отдельно. Аристотель тайком готовился к разводу, а ничего не подозревающая Джекки развлекалась на 30 000 долларов, которые муж продолжал ей давать ежемесячно.

Когда Онассис умер в парижском госпитале, первое, что сделала Джекки на следующий же день, - позвонила в Рим к Valentino, распорядившись прислать ей коллекцию платьев для траурной церемонии.

Жизнь после жизни

Оставшись одна, Джекки стала богаче, чем при муже: дочь Аристотеля Онассиса Кристина, ненавидевшая мачеху, согласилась выплатить ей 26 миллионов, только чтобы больше ничего о ней не слышать. И тут Джекки словно очнулась.

Кто бы мог подумать, что эта богатая и уже не очень молодая женщина решится стать обыкновенным редактором за 200 долларов в неделю, вести переговоры с суперзвездами шоу-бизнеса - Майклом Джексоном, Элизабет Тейлор, Гретой Гарбо - о публикации их мемуаров. Она встречалась с фотографами, бегала по издательствам и отвечала на письма людей, которые писали ей лишь для того, чтобы получить автограф Жаклин Бувье-Онассис, как она теперь назвала себя. Конечно, издательство надеялось уговорить Джекки написать собственные воспоминания, но убежденная интровертка наотрез отказывалась.

Жаклин Бувье-Кеннеди-Онассис умерла 19 мая 1994 года от лимфомы (рака лимфатических узлов, который, по некоторым данным, спровоцировала краска, которой Джекки всю жизнь красила волосы). На Арлингтонском кладбище ее хоронили дочь Кэролайн и сын Джон, а также человек по имени Морис Темплмэн, влиятельный бизнесмен, последняя любовь Джекки. Они не состояли в браке, но последние 12 лет у Джекки не было более преданного друга.

Жаклин Кеннеди: история самой загадочной женщины XX века. Фото

17:24 29.07.04

[Гость Зозуля]

Типа умные мысли о жизни ...под настроение..

13 ФРАЗ О ЖИЗНИ"

1.Я люблю тебя не за то, кто ты, а за то, кто я, когда я с тобой.

2.Ни один человек не заслуживает твоих слез, а те, кто заслуживают, не заставят тебя плакать.

3.Только потому, что кто-то не любит тебя так, как тебе хочется, не значит, что он не любит тебя всей душой.

4.Настоящий друг - это тот, кто будет держать тебя за руку и чувствовать твое сердце.

5.Худший способ скучать по человеку - это быть с ним и понимать, что он никогда не будет твоим.

6.Никогда не переставай улыбаться, даже когда тебе грустно, кто-то может влюбиться в твою улыбку.

7.Возможно, в этом мире ты всего лишь человек, но для кого-то ты - весь мир.

8.Не трать время на человека, который не стремиться провести его с тобой.

9.Возможно, Бог хочет, чтобы мы встречали не тех людей до того, как встретим того единственного человека. Чтобы, когда это случится, мы были благодарны.

10.Не плачь, потому что это закончилось. Улыбнись, потому что это было.

11.Всегда найдутся люди, которые причинят тебе боль. Нужно продолжать верить людям, просто быть чуть осторожнее.

12.Стань лучше и сам пойми, кто ты, прежде чем встретишь нового человека и будешь надеяться, что он тебя поймет.

13.Не прилагай столько усилий, все самое лучшее случается неожиданно.

Габриель Гарсиа Маркес

Изменено 14 Января 2007 пользователем Зозуля

[Гость Зозуля]

Сила любви...

Парень гонит на мотоцикле 140 км в час

... Девушка: Помедленней, мне страшно! Парень: Нет, это весело. Девушка: Ничего подобного. Пожалуйста, это слишком страшно! Парень: Тогда скажи мне, что ты меня любишь. Девушка: Хорошо, Я люблю тебя. Тормози! Парень: Теперь обними меня ОЧЕНЬ сильно. *Девушка обнимает его* Парень: Можешь снять мой шлем и надеть его на себя? Он мне надоел....

(в газете на следующий день) "Мотоцикл разбился о здание из-за неполадки в тормозах. На тот момент на нём было два человека, и лишь один выжил."

На самом же деле, на половине пути по дороге, парень осознал, что тормоза сломаны, но он не хотел, чтобы девушка об этом знала. Вместо этого, он попросил её сказать, что она его любит и обнять в последний раз. Затем он заставил её надеть его шлем, чтобы она осталась жива, несмотря на то, что это означало, его смерть. :good_evil: