Гость Тулеген Опубликовано 27 Февраля 2006 Жалоба Share Опубликовано 27 Февраля 2006 Акцент на самогонном аппарате случился по двум причинам. 1. В интернете куча мала интервью с Кенжеевым, но что-то я еще не встречал ни одного (кроме своего, любимого))), где он бы говорил о своем аппарате. Как пройти мимо такого сочного рассказа? 2. Многие хорошие поэты пьют, и это не секрет. Пил Маяковский, Высоцкий, Есенин. Кстати, по поводу Есенина Бахыт Шукураллаевич сказал вот что: - Сериал "Есенин" - это омерзительно. Никто его не убивал. Во-первых, Есенин был лирический поэт. Во-вторых, он был алкоголиком, - что взаимосвязано. В третьих, он был человеком, абсолютно запутавшимся в своей личной жизни и отношениях с властями. Так что его самоубийство закономерно. Да, честно говоря, мне не очень понятно, что такого предосудительного в обладании самогонным аппаратом. Нехай завидуют! :biggrin: Ссылка на комментарий Поделиться на других сайтах More sharing options...
В.К. Опубликовано 28 Февраля 2006 Жалоба Share Опубликовано 28 Февраля 2006 Акцент на самогонном аппарате случился по двум причинам. 1. В интернете куча мала интервью с Кенжеевым, но что-то я еще не встречал ни одного (кроме своего, любимого))), где он бы говорил о своем аппарате. Как пройти мимо такого сочного рассказа? Эх, журналисты, журналисты....Ради "красного словца" (жареного факта, сочной метафоры, яркого оборота), - не пожалеют и.... Но в целом Вы правы...что такого предосудительного в обладании самогонным аппаратом. Нехай завидуют! biggrin.gif. Действительно, нехай завидуют. Я бы сам хотел бы иметь дома портативный пивзаводик, - и пусть бы завидовали! Собственно, сей факт достаточно "целомудренно" характеризует Бахыта Шукураллаевича, - на фоне "вытащенных" действительно нечистоплотными папарацци разного рода фактов о темных пристрастиях и "скелетах в шкафу" многих известных персон (начиная от нетрадиционной ориентации заканчивая склонностью к наркотикам и прочим, - бр-р-р ). Так что, Тулеген, убедили Вы меня :mir: Ссылка на комментарий Поделиться на других сайтах More sharing options...
Гость Тулеген Опубликовано 28 Февраля 2006 Жалоба Share Опубликовано 28 Февраля 2006 Добро! А насчет красного словца - это сущая правда. Как сказал мой коллега: дети - это ССУЩЕЕ наказание :biggrin: Ссылка на комментарий Поделиться на других сайтах More sharing options...
Андрэ Опубликовано 4 Марта 2006 Жалоба Share Опубликовано 4 Марта 2006 Столько лет прошло, а все думаю, что же он хотел сказать этими словами... Я мечтаю вернуться с войны, На которой родился и рос, На руинах нищей страны Под дождями из слез. Но не предан земле тиран, Объявивший войну стране, И не видно конца и края Этой войне. А когда затихают бои, На привале, а не в строю, Я о мире и о любви Сочиняю и пою. Облегчённо вздыхают враги А друзья говорят: "Устал"... Ошибаются те и другие. Это - привал. Я пророчить не берусь, Но точно знаю, что вернусь. Пусть даже через сто веков, В страну не дураков, а гениев. И, поверженный в бою, Я воскресну и спою На первом дне рождения страны, вернувшейся с войны. И.Тальков, 1990 Ссылка на комментарий Поделиться на других сайтах More sharing options...
В.К. Опубликовано 4 Марта 2006 Жалоба Share Опубликовано 4 Марта 2006 (изменено) Столько лет прошло, а все думаю, что же он хотел сказать этими словами... Ага. Я буквально вчера или позавчера увидел клип с Игорем Тальковым, эту песню именно....Оч давно не показывали, да и по радио не слышал. Зацепило. И о том же, что и у Вас, подумалось.... Изменено 5 Марта 2006 пользователем Vladimir K Ссылка на комментарий Поделиться на других сайтах More sharing options...
В.К. Опубликовано 5 Марта 2006 Жалоба Share Опубликовано 5 Марта 2006 Борис АКУНИН(С) СТРАСТЬ И ДОЛГ Действительный тайный советник Гавриил Львович Курятников, запахнув полы подбитого ватой шлафрока - утро выдалось прохладное, - тихонько приоткрыл дверь казенной квартиры и спустился на скоростном лифте к почтовому ящику. Повернул ключ, вынул пачку свежих газет. Первым делом осторожно и брезгливо, как ядовитую змею, вытянул свежий номер "Московского богомольца" и зашуршал серыми страницами. На первой полосе любимой москвичами газеты во весь лист красовался заголовок вершковыми буквами: "ЕГО ПРЕВОСХОДИТЕЛЬСТВО ЛЮБИЛ ДОМАШНИХ ПТИЦ". И ниже, мельче, но все равно крупно: "Скандальные показания девиц легкого поведения против генерального прокурора Курятникова". Гавриил Львович застонал и покачнулся, схватившись рукой за высокий лоб. Разорвать, немедленно разорвать этот бульварный листок. "Ведомости народных депутатов", как и подобает газете умеренного и респектабельного направления, поместили новость на второй странице и мелким шрифтом. Бог даст, Полинька не заметит - она всегда сразу перелистывает на страницу светской хроники и культуры. С "Русским словом" и "Московским созерцателем" тоже обстояло благополучно - редактора этих изданий относились к позиции Гавриила Львовича с уважением. Истребив пасквильного "Богомольца", его превосходительство аккуратно свернул остальные газеты и положил их обратно в ящик. Вот проснется Полинька, выпьет кофею и спустится за свежей прессой. Теперь можно, не страшно. С тех пор как начался весь этот кошмар, телевизионные новости в доме, не сговариваясь, смотреть перестали - только голливудский сериал "Скорая помощь" и канал "Культура". Радио тоже не слушали. О кошмаре в семье говорить было не принято - будто не было его, и все тут. Первые недели Полина Аполлоновна ходила вся почерневшая и смотреть на супруга избегала, а потом преодолела себя, поняла, что, если еще и она мужа казнить станет - сломается Гавриил Львович, не выдержит. Не то чтобы даже пожалела его, клятвопреступника и блудодея, нет. Просто вспомнила о долге. Ведь одно дело - Ганечка, слабости и грехи которого за долгие годы замужества она изучила слишком даже хорошо, и совсем другое дело генеральный прокурор Курятников, государственный муж и человек чести. То есть, конечно, было совершенно очевидно, что женского прощения Гавриилу Львовичу не дождаться никогда, но уважения супруги он, по крайней мере, не утратил. Как и своего собственного. Да, слаб и грешен. Знал это за собой всю жизнь, еще с Пажеского корпуса, когда после вечерней молитвы лазил через забор и до рассвета пропадал в дешевых домах терпимости на Лиговке. Страшный, сильный бес, имя которому сладострастие, с младых ногтей терзал плоть и душу Гани Курятникова лютым соблазном. По молодости лет справляться с напастью Гавриил Львович не умел вовсе и не раз попадал из-за своей пылкой влюбчивости и африканской чувственности в рискованные истории. Как только на юридическом поприще удержался - загадка. Верно, берег Курятникова ангел-хранитель, мощнокрылый Гавриил, от гибели, для некоей великой цели. А гибель по временам ходила близехонько. До сих пор в сырую погоду давал себя знать кусок свинца, засевший под правым локтем, напоминание о давней дуэли со вторым секретарем Свято-Даниловского райкома из-за золотоволосой лорелеи замзаворг-сектором. Да и позже, уже в Первопрестольной, случалось всякое - хлебнула Полина Аполлоновна, тогда еще просто Полинька, и горя, слез, и сердечных обид. Но годам к тридцати, когда другие сластолюбцы только-только начинают втягиваться в Большой Разврат, свершилась с Курятниковым разительная перемена. Долг оказался сильнее чувственности. Вдруг дошло до Гавриила Львовича, что человек, избравший дорогу правосудия, должен быть безупречен и чист - иначе нет у него нравственного права охранять белоснежную тогу Закона. И Курятников сумел одолеть злокозненного беса. Жизнь, до тех пор мутная и хмельная, сразу вошла в мирное, равнинное русло. Полинька ожила, помолодела, родила мужу одну за другой двух дочек, умниц и красавиц. И с карьерой пошло на лад: стал Гавриил Львович самым молодым в российской истории товарищем генерального прокурора, а после, в положенный срок, был сочтен достойным возглавить это почтенное ведомство. И лишь одному Богу, а вернее дьяволу, известно, каких мук, какого неимоверного напряжения воли стоило Курятникову бесстрастно взирать на стройноногих секретарш в обтяжных мини-юбках, на сдобных, пышногрудых депутатш из фракции "Дамы России", на министра богоугодных дел Амалию Францевну фон Безе или даже просто на улыбчивых дикторш с канала НТВ (особенно его превосходительству нравилась одна черненькая, с легкой косиной в милых глазках). Достигнув пятидесяти, решил было Гавриил Львович, что все, недолго осталось ему мучиться - скоро станет поспокойней, поутихнет неистовство гормонов, потеснится буйная плоть и даст дорогу покойной мудрости, благословенной награде зрелого возраста. Так ведь и вправду вроде как спокойней стало. Хотя бесстыдные, обжигающие сны мучили по-прежнему. Ну да что сны - это, как известно, материя безответственная и силе воле неподвластная. И вдруг, как гром среди ясного предзакатного неба - то самое. Проклятое, благословенное, вознесшее до райских кущ и обрушившее в адские бездны. Казалось, все теперь отдал бы, чтобы не было той роковой ночи. А в то же время (сердце-то не обманешь) твердо знал Курятников: не случись той ночи, и жизнь ему была бы не в жизнь. Произошло же вот что: действительный тайный советник Курятников, генеральный прокурор, кавалер ордена Подвязки и звезды "За заслуги перед Отечеством" 2-й степени, один из первейших сановников державы, влюбился сразу в двух женщин. Даже и в юные, сумасшедшие годы такого с ним никогда не случалось, а тут на тебе. Гавриил Львович расследовал дело огромной государственной важности. Знал, что ходит по лезвию бритвы. Всего можно было ожидать от злодеев: и публичной пощечины, и клеветы, и даже яду в любимом прокуроровом коктейле "Маргарита". Однажды его превосходительство подъезжал к зданию прокураторы в своем бронированном "даймлер-бенце". Оторвал глаза от секретной распечатки и обмер. У ворот стояла стройная барышня в шляпе со страусовым пером и в вуалетке. Встретив взгляд государственного человека, откинула дымчатый газ с тонкого лица, шагнула вперед (лимузин как раз притормаживал), и у Гавриила Львовича стиснулось в груди от мерцания ее ярко-зеленых глаз. А в тот же день, вернее, уже вечером, когда Курятников со своим швейцарским коллегой был в "Геликон-опере" на "Сказках Гофмана", он увидел давешнюю незнакомку в соседней ложе. Она обернулась, и генеральный прокурор ахнул: глаза у прелестницы оказались уже не зеленые, а синие-пресиние. Гавриил Львович взял себя в руки, вспомнив о существовании цветных контактных линз, и всецело отдался волшебному неистовству Оффенбаха. Погибель действительного тайного советника пришла назавтра, на рауте у английского посланника сэра Эндрю Вуда. У мраморной лестницы, возле зеркала, Курятников увидел прекрасную незнакомку как бы раздвоившейся. Сначала решил, что это шутки венецианского зеркала, однако, приблизившись, понял, что девушек действительно две - у одной глаза были синие, как воды Красного моря в Эйлате, а у другой зеленые, как листья мяты. Гавриилу Львовичу вспомнилась картина Джона Эверетта Миллеса "Осенние листья", и хотя Курятников знал, что любить прерафаэлитов - признак неважного вкуса (как раз об этом на последней встрече в Кремле он разговаривал с премьер-министром), но именно эта картина, на которой изображены две загадочные девушки с пленительными и тревожными глазами, еще с детства наполняла его душу неизъяснимым томлением. Он сам подошел к сестрам-близнецам, никто его на аркане не тянул. Завязался разговор. Одна назвалась Одиллией, другая Нормой. Ни фамилий, ни места службы своих новых знакомых Гавриил Львович не узнал - постеснялся спросить. Конечно, при его должности и почти неограниченных сыскных возможностях ничего не стоило бы выяснить такие пустяки, но слежка за дамами, да еще из личных видов, противоречила представлениям Курятникова о чести. И началось наваждение. Гавриилу Львовичу снилась то зеленоглазая Одиллия, то синеокая Норма, а иногда - и это было всего сладостней - обе сразу. Развязался узел неожиданно. Однажды, тому с полгода, секретарша принесла конверт. В нем записка, пахнущая духами "Кэнзо" (младшая дочь генерального прокурора, студентка историко-филологического факультета РГГУ, пользовалась точно такими же). В записке ни единого слова - только адрес, вразлет начертанный алой губной помадой. А слов было и не нужно. Гавриил Львович завернулся в плащ, надел широкополую шляпу и один, без свиты, даже без телохранителей, что было чистейшим безумием, вышел на окутанную сизыми сумерками Большую Дмитровку. По дороге терзался догадкой: которая? То хотелось, чтобы это непременно оказалась Норма, а потом вдруг начинал шептать: "Одиллия, Одиллия, Одиллия". Дверь открылась навстречу сама собой, когда палец в желтой лайковой перчатке еще только тянулся к звонку. За распахнутыми створками чернел благоуханный мрак. "Иногда я жду тебя", - чарующе выпевал голос Алсу, любимой певицы действительного тайного советника. Курятников шагнул вперед, и его обняли невидимые обнаженные руки - но не две, а четыре, и даже будто не четыре, а много больше. В объятьях этой тысячерукой, тысяченогой богини Гавриил Львович провел сладостнейшую ночь своей жизни. Ну, а дальнейшее что ж - дальнейшее известно: гнусный шантаж, видеопленка, запросы в парламенте и тягчайшее, незаслуженнейшее оскорбление - высочайший рескрипт об отстранении от должности. Застрелиться - конечно же, таков был первый порыв: умереть, уснуть и знать, что с этим сном исчезнут все волненья сердца, тысячи страданий... Пустить себе пулю в лоб - это было бы простительной слабостью, но о чем Гавриил Львович не думал ни минуты, так это о добровольной отставке. Пренебречь долгом, не довести до конца важнейшее расследование, от которого зависело будущее не только России, но и всего человечества! Нет, нужно было проявить твердость, нести свой крест до конца. От опального генпрокурора отвернулись многие, очень многие. Но не все, потому что для российского чиновничества слово "честь", слава Богу, не пустой звук. На запросы сенаторов и депутатов Гавриил Львович отвечать отказался, потому что благородный человек не рассказывает публично о своих женщинах, даже если они повели себя недостойно. А если уж сказать всю правду, до сегодняшнего утра в бед ном сердце его превосходительства теплилась робкая, почти безумная надежда: а может быть, Одиллия и Норма тоже стали жертвами чудовищной интриги? И тогда приходил на помощь священный принцип, имя которому Презумпция. И вот сегодня новый удар. "Скандальные показания девиц легкого поведения"... Как там, в финале "Короля Лира": "Разбейся, сердце. Как ты не разбилось?" Тихо ступая, Гавриил Львович миновал гостиную и остановился у входа в спальню жены. Полинька, светлый ангел, еще спала. ****** Ссылка на комментарий Поделиться на других сайтах More sharing options...
В.К. Опубликовано 12 Марта 2006 Жалоба Share Опубликовано 12 Марта 2006 Когда пришли за коммунистами, я – молчал, потому что я не коммунист. Когда пришли за католиками, я - молчал, потому что я не католик. Когда пришли за евреями, я – молчал, потому что я не еврей. Когда пришли за мной – уже некому было меня защищать.... Притча времен III Рейха Борис Стругацкий Фашизм - это очень просто Эпидемиологическая памятка Чума в нашем доме. Лечить ее мы не умеем. Более того, мы сплошь да рядом не умеем даже поставить правильный диагноз. И тот, кто уже заразился, зачастую не замечает, что он болен и заразен. Ему-то кажется, что он знает о фашизме все. Ведь всем же известно, что фашизм - это: черные эсэсовские мундиры; лающая речь; вздернутые в римском приветствии руки; свастика; черно-красные знамена; марширующие колонны; люди-скелеты за колючей проволокой; жирный дым из труб крематориев; бесноватый фюрер с челочкой; толстый Геринг; поблескивающий стеклышками пенсне Гиммлер, - и еще полдюжины более или менее достоверных фигур из "Семнадцати мгновений весны", из "Подвига разведчика", из "Падения Берлина"... О, мы прекрасно знаем, что такое фашизм - немецкий фашизм, он же - гитлеризм. Нам и в голову не приходит, что существует и другой фашизм, такой же поганый, такой же страшный, но свой, доморощенный. И, наверное, именно поэтому мы не видим его в упор, когда он на глазах у нас разрастается в теле страны, словно тихая злокачественная опухоль. Мы, правда, различаем свастику, закамуфлированную под рунические знаки. До нас доносятся хриплые вопли, призывающие к расправе над инородцами. Мы замечаем порой поганые лозунги и картинки на стенах наших домов. Но мы никак не можем признаться себе, что это тоже фашизм. Нам все кажется, что фашизм - это: черные эсэсовские мундиры, лающая иноземная речь, жирный дым из труб крематориев, война... Сейчас Академия Наук, выполняя указ Президента, лихорадочно формулирует научное определение фашизма. Надо полагать, это будет точное, всеобъемлющее, на все случаи жизни определение. И, разумеется, дьявольски сложное. А, между тем, фашизм - это просто. Более того, фашизм - это очень просто! Фашизм есть диктатура националистов. Соответственно, фашист - это человек, исповедующий (и проповедующий) превосходство одной нации над другими и при этом - активный поборник "железной руки", "дисциплины-порядка", "ежовых рукавиц" и прочих прелестей тоталитаризма. И все. Больше ничего в основе фашизма нет. Диктатура плюс национализм. Тоталитарное правление одной нации. А все остальное - тайная полиция, лагеря, костры из книг, война - прорастает из этого ядовитого зерна, как смерть из раковой клетки. Возможна железная диктатура со всеми ее гробовыми прелестями - скажем, диктатура Стресснера в Парагвае или диктатура Сталина в СССР, - но поскольку тотальной идеей этой диктатуры не является идея национальная (расовая) - это уже не фашизм. Возможно государство, опирающееся на национальную идею, - скажем, Израиль, - но если отсутствует диктатура ("железная рука", подавление демократических свобод, всевластье тайной полиции) - это уже не фашизм. Совершенно бессмысленны и безграмотны выражения типа "демофашист" или "фашиствующий демократ". Это такая же нелепость как "ледяной кипяток" или "ароматное зловоние". Демократ, да, может быть в какой-то степени националистом, но он, по определению, враг всякой и всяческой диктатуры, а поэтому фашистом быть просто не умеет. Так же, как не умеет никакой фашист быть демократом, сторонником свободы слова, свободы печати, свободы митингов и демонстраций, он всегда за одну свободу - свободу Железной Руки. Могу легко представить себе человека, который, ознакомившись со всеми этими моими дефинициями, скажет (с сомнением): "Этак у тебя получается, что лет пятьсот-шестьсот назад все на свете были фашистами - и князья, и цари, и сеньоры, и вассалы..." В каком-то смысле такое замечание бьет в цель, ибо оно верно "с точностью до наоборот": фашизм - это задержавшийся в развитии феодализм, переживший и век пара, и век электричества, и век атома, и готовый пережить век космических полетов и искусственного интеллекта. Феодальные отношения, казалось бы, исчезли, но феодальный менталитет оказался живуч и могуч, он оказался сильнее и пара, и электричества, сильнее всеобщей грамотности и всеобщей компьютеризации. Живучесть его, безусловно, имеет причиной то обстоятельство, что корнями своими феодализм уходит в дофеодальные, еще пещерные времена, в ментальность блохастого стада бесхвостых обезьян: все чужаки, живущие в соседнем лесу, - отвратительны и опасны, а вожак наш великолепно жесток, мудр и побеждает врагов. Эта первобытная ментальность, видимо, не скоро покинет род человеческий. И поэтому фашизм - это феодализм сегодня. И завтра. Только, ради Бога, не путайте национализм с патриотизмом! Патриотизм - это любовь к своему народу, а национализм - неприязнь к чужому. Патриот прекрасно знает, что не бывает плохих и хороших народов - бывают лишь плохие и хорошие люди. Националист же всегда мыслит категориями "свои-чужие", "наши-ненаши", "воры-фраера", он целые народы с легкостью необыкновенной записывает в негодяи, или в дураки, или в бандиты. Это важнейший признак фашистской идеологии - деление людей на "наших и ненаших". Сталинский тоталитаризм основан на подобной идеологии, поэтому-то они так похожи, эти режимы - режимы-убийцы, режимы - разрушители культуры, режимы-милитаристы. Только фашисты людей делят на расы, а сталинисты - на классы. Очень важный признак фашизма - ложь. Конечно, не всякий, кто лжет, фашист, но всякий фашист - обязательно лжец. Он просто вынужден лгать. Потому что диктатуру иногда еще как-то можно, худо-бедно, но все-таки разумно, обосновать, национализм же обосновать можно только через посредство лжи - какими-нибудь фальшивыми "Протоколами" или разглагольствованиями, что-де "евреи русский народ споили", "все кавказцы - прирожденные бандиты" и тому подобное. Поэтому фашисты - лгут. И всегда лгали. И никто точнее Эрнеста Хемингуэя не сказал о них: "Фашизм есть ложь, изрекаемая бандитами". Так что если вы вдруг "осознали", что только лишь ваш народ достоин всех благ, а все прочие народы вокруг - второй сорт, поздравляю: вы сделали свой первый шаг в фашизм. Потом вас осеняет, что высоких целей ваш народ добьется, только когда железный порядок будет установлен и заткнут пасть всем этим крикунам и бумагомаракам, разглагольствующим о свободах; когда поставят к стенке (без суда и следствия) всех, кто идет поперек, а инородцев беспощадно возьмут к ногтю... И как только вы приняли все это, - процесс завершился: вы уже фашист. На вас нет черного мундира со свастикой. Вы не имеете привычки орать "хайль!". Вы всю жизнь гордились победой нашей страны над фашизмом и, может быть, даже сами, лично, приближали эту победу. Но вы позволили себе встать в ряды борцов за диктатуру националистов - и вы уже фашист. Как просто! Как страшно просто. И не говорите теперь, что вы - совсем не злой человек, что вы против страданий людей невинных (к стенке поставлены должны быть только враги порядка, и только враги порядка должны оказаться за колючей проволокой), что у вас у самого дети-внуки, что вы против войны... Все это уже не имеет значения, коль скоро приняли вы Причастие Буйвола. Дорога истории давно уже накатана, логика истории беспощадна, и, как только придут к власти ваши фюреры, заработает отлаженный конвейер: устранение инакомыслящих - подавление неизбежного протеста - концлагеря, виселицы - упадок мирной экономики - милитаризация - война... А если вы, опомнившись, захотите в какой-то момент остановить этот страшный конвейер, вы будете беспощадно уничтожены, словно самый распоследний демократ-интернационалист. Знамена у вас будут не красно-коричневые, а - например - черно-оранжевые. Вы будете на своих собраниях кричать не "хайль", а, скажем, "слава!". Не будет у вас штурмбаннфюреров, а будут какие-нибудь есаул-бригадиры, но сущность фашизма - диктатура нацистов - останется, а значит, останется ложь, кровь, война - теперь, возможно, ядерная. Мы живем в опасное время. Чума в нашем доме. В первую очередь она поражает оскорбленных и униженных, а их так много сейчас. Можно ли повернуть историю вспять? Наверное, можно - если этого захотят миллионы. Так давайте же этого не хотеть. Ведь многое зависит от нас самих. Не все, конечно, но многое. Ссылка на комментарий Поделиться на других сайтах More sharing options...
В.К. Опубликовано 22 Марта 2006 Жалоба Share Опубликовано 22 Марта 2006 (изменено) Вот мы, юристы, считаем что наша работа иногда тяжела с моральной точки зрения.... А есть и другие профессии, где еще тяжелее...Взять, к примеру, журналистов... Борис АКУНИН (С) НЕВОЛЬНИК ЧЕСТИ Вошел в студию на негнущихся, деревянных ногах, словно поднимался на эшафот. Если только можно, Авва Отче, эту чашу мимо пронеси. Не пронесет - нельзя. Пока не включили камеру, Ипполит Вяземский, ведущий самой рейтинговой из всех информационно-аналитических программ Императорского телевидения, сидел, закрыв лицо руками, и думал: вот бы сейчас остановилось сердце. Откинуться назад, опрокинуться вместе с креслом и никогда-никогда больше не видеть этого массивного чиппендельского стола с батареей бутафорских телефонов, этого слепящего света, этого ненавистного серебристого задника с размашистой надписью "Честно говоря". Взял себя в руки, выпрямился, по привычке проверил безупречность крахмальных воротничков. До эфира оставалось десять секунд, уже пошла заставка: мужественный красавец с трехдневной щетиной на волевом подбородке и рассыпавшейся пшеничной прядью вкось (он самый, Ипполит Вяземский) тянет микрофон прямо к белым губам умирающего драгуна, а вокруг разрывы смертоносной шимозы, чмоканье о землю разрывных пуль дум-дум, и видно, как за Тереком гарцуют немирные горцы в папахах и черкесках с газырями. Разумеется, монтаж. Никогда в жизни Ипполит не совершил бы такой подлости - интервьюировать человека, которому предстоит вот-вот встретиться с вечностью. Но опросы показали, что с новой заставкой рейтинг передачи стал на ноль целых восемь десятых выше. Основной зритель программы - мелкие чиновники, приказчики и мастеровые, самый костяк электората, а им, согласно исследованиям специалистов по массовому сознанию, нравится мелодрама с латентными садо-мазохистскими коннотациями. "Господи Боже, прости и укрепи", - мысленно поправил Ипполит молитву нобелевского лауреата и твердым, красивым баритоном начал, сурово глядя в круглое дуло объектива: - Здравствуйте, дамы и господа. В студии ваш покорный слуга Ипполит Вяземский. Вы снова смотрите честную и беспристрастную передачу "Честно говоря". Сегодня нас с вами ожидает любопытнейшая экскурсия в некие интимные чертоги, куда не то что царь, но даже и сам столичный генерал-губернатор ходит исключительно пешком. Визажисты и имиджмейкеры не раз говорили Ипполиту, что он держится перед камерой не совсем правильно, слишком уж напряжен и неподвижен лицом. Поначалу множество нареканий вызывало и обыкновение ведущего держать левую руку под столом - это было неверно с точки зрения мимопсихологии. Но потом выяснилось, что телезрители к этой манере привыкли и даже полюбили ее, а обозреватели стали писать, будто Вяземский держит руку под столом нарочно, как бы намекая, что главный козырь он припрятывает на будущее. О, если б они знали, что пальцы невидимой для камеры руки намертво стиснуты, а ногти впиваются в ладонь, так что после эфира остаются кровавые стигматы - особенно в те дни, когда приходится говорить чудовищные гнусности. Как, например, сегодня. Ипполит привык на своей тошнотворной службе ко всякому, но испытание, выпавшее на его долю нынче, превосходило все мыслимые и немыслимые пределы. С мерзостью приготовленного материала не шли ни в какое сравнение ни позорнейший спецрепортаж о педофилии в стенах Святейшего Синода (пришлось расплачиваться нервным срывом и тремя неделями бессонницы), ни даже фальшивая сенсация о перемене пола председателем Коммунистической партии, достойнейшим человеком и образцовым семьянином (коммунисты, разумеется, проиграли императорские выборы, но с Ипполитом случился микроинфаркт). Вчера Вяземского вызвал Шеф и в своей всегдашней задушевной манере сказал: - Ипа, золотко, горю. На тебя вся надежда. Выручай. Губок наехал - по всему меню: банки, шманки, оффшоры, хуеры. Понял, гнида лысая, куда ветер дует. Дедушка снова в отключке, вот псы и борзеют. Сделай Губка, как ты умеешь. В нокаут, в кашу. Без интеллигентских соплей. Ты ж волк, а не какой-нибудь слюнявый Доренко - пидо-ренко. Шеф коротко хохотнул, а Ипполит болезненно улыбнулся - его покоробил грубый выпад в адрес уважаемого коллеги. Когда же он просмотрел полученные от Шефа видеоматериалы, стало совсем худо. Всю ночь просидел в монтажной, то куря крепкие французские сигареты, то глотая сердечное. Один раз - на счастье рядом никого не было - из груди вырвалось глухое, сдавленное рыдание. Бедный Губок (так называли столичного генерал-губернатора - кто любовно, а кто и неприязненно) не заслужил этого подлого, запрещенного удара, равнозначного политическому убийству. Ипполит всегда симпатизировал маленькому энергичному человеку, при котором Первопрестольная похорошела, посвежела, украсилась дивной красоты монументами. Столичные обыватели недаром полюбили потертую треуголку Губка и его знаменитые нафиксатуаренные усы а-ля фюрст Бисмарк. Ну себе на уме, ну окружен вороватыми чиновниками, ну любит и сам хорошо пожить, но зато ведь и о городе не забывает, а маленькие слабости - у кого их нет? И вот этого славного хлопотуна он, Ипполит Вяземский, должен втоптать в грязь. Невыносимо! Но Ипполит Вяземский - человек слова и исполнит долг чести. Как сказал великий Лао-цзы: "Благородный муж знает, что нет ничего белее признательности и чернее неблагодарности". Эта цитата не раз в трудную минуту укрепляла израненную душу тележурналиста. - Честно говоря, каждый из нас частенько наведывается в это уединенное место, - сказал Ипполит в камеру, чуть скривив уголок рта в саркастической усмешке. - И простые трудяги, и духовные особы, и звезды эстрады, и даже (многозначительная пауза) вершители наших судеб. На экране замелькали картинки всевозможных туалетов: деревенский нужник, вокзальный сортир, совмещенный санузел хрущобы, малахитовый гигиенический гарнитур из новорусского дворца (очень вероятно, что Шефу же и принадлежащего). - Ими-то, вершителями, мы сейчас и займемся. Честно говоря, нам стало интересно, на каких стульчаках восседают народные избранники - да вот хоть бы наш неутомимый генерал-губернатор, избирательная кампания которого построена на похвальном лозунге "Покупаем отечественное!". Ипполит просто физически ощутил, как рейтинг программы рванулся кверху. Электорат перестал рыскать по каналам, мечась между ток-шоу и футбольным обозрением, припал к экранам Императорского канала. По просторам великой державы прокатился многоголосый крик: "Ма-ань! Хорош по телефону болтать, давай сюда!" - Честно говоря, мы были уверены, что наш главный патриот проводит самые сокровенные минуты своей жизни наедине с унитазом родного Пролетарского завода, который бьется, как рыба об лед, пытаясь сбыть свою незатейливую продукцию. На экране крупным планом возник фаянсовый раструб уродливого творения подмосковных мастеров и наложением - изможденные лица сидящих без зарплаты рабочих. А сейчас - первый нокдаун: - У нашего генерал-губернатора три уборных в одной квартире, три в другой, четыре в загородном особняке и еще несколько в охотничьем домике. Ах, какой завидный рынок сбыта для отечественных производителей, подумали мы, - с деланной наивностью проговорил Ипполит и хищно подмигнул. - Ну и, по нашей обычной привычке, решили проверить. Смотрим отчет нашего специального корреспондента. Пошел большой, восьмиминутный сюжет - тошнотворные съемки скрытой камерой. Бедняга Губок - кто же за него после такого проголосует... Смотреть эту гадость еще раз у Ипполита не было сил. Он показал ассистенту, что сейчас вернется, и, пошатываясь, удалился в умывальную. Проглотил противорвотную таблетку. С ненавистью поглядел в зеркало на свое гладкое, лоснящееся от грима лицо. После прошлой передачи Липочка, придя из пансиона, спросила: "Папа, а что такое подонок"? Зинаидыванна говорит, что ты подонок". Один звонок Шефу, и Зинаидыванна вылетела бы с завидного места, а заодно с ней и директриса. Но Ипполит доносительствовать не стал - просто забрал обеих дочерей из пансиона. Потому что бесстрашная Зинаидыванна права. Он подонок, и знает это лучше, чем кто-либо другой. Бедные девочки, Липочка и Аглая, еще не раз доведется им выслушивать такое про папу. И ведь не объяснишь, не растолкуешь, что если Ипполит Вяземский и подонок, то исключительно из соображений чести. Он - невольник чести. Или подонок чести - это одно и то же. Шесть лет назад, когда он был подающим надежды, но скромным, еще очень скромным репортером, случилось несчастье. Жена, обожаемая Настенька, которая, по заверениям врачей, должна была родить двойню, произвела на свет сиамских близнецов - двух крошечных девочек, сросшихся бочками. Охваченный ужасом и отчаянием Ипполит сбился с ног и выяснил, что только в далеком Аомыне есть чудо-хирург доктор Лю, который может разъединить малюток, сохранив жизнь обеим. Однако операция китайского кудесника стоила полмиллиона долларов, а в ту пору для Вяземского это была совершенно фантастическая сумма. Лучше бы уж его не было вовсе, этого доктора Лю легче было бы мириться с трагедией. Мысль о том, что спасение возможно, но из-за проклятой бедности недоступно, сводила Иппо лита с ума. А между тем шли недели, месяцы, и каждый потерянный день уменьшал шансы на успех операции. И вдруг свершилось чудо. Ипполиту позвонил Шеф, находившийся тогда в самом зените могущества. Сказал: "Слышал о твоей проблеме. Подваливай ко мне в Кремль. Ты парень способный, надо помочь". А ведь они тогда еще даже не были знакомы! Операция прошла успешно, дочки превратились из двухголового змея горыныча в очаровательных резвуний и хохотушек. Ипполит же дал себе клятву: для этого человека он сделает все. Такой долг невозможно было выплатить даже собственной жизнью. А расплата и вышла много дороже, чем просто жизнь. Во всяком случае, для человека чести. Теперь могущество Шефа пошатнулось. Газеты прочат ему скорое падение, суму и тюрьму. Так неужто в эту горькую годину Вяземский предаст своего благодетеля? Именно теперь, когда Шеф так нуждается в помощи! Нет, в роду Вяземских так не поступают. Над зеркалом замигала красная лампочка - через тридцать секунд выход в эфир. Ипполит бросился назад в студию, сел в кресло. Ассистент молниеносным движением поправил ведущему пробор и отскочил в сторону. Уверенным голосом, с недоброй усмешкой Ипполит сказал в камеру: - Вы имели возможность лицезреть любителя отечественной продукции восседающим на унитазах во всех его резиденциях поочередно. Иностранное происхождение раззолоченных сосудов, которым его превосходительство доверяет лелеять свою филейную часть, очевидно. Честно говоря, поневоле вспоминается народная присказка: "Кто сладко жрет, тот..." - И Вяземский произнес в рифму чудовищную гадость, им же самим сочиненную - народ тут был ни при чем. От омерзения ногти впились в ладонь до крови. ******* Изменено 22 Марта 2006 пользователем Владимир К Ссылка на комментарий Поделиться на других сайтах More sharing options...
В.К. Опубликовано 28 Марта 2006 Жалоба Share Опубликовано 28 Марта 2006 Память. Умер Станислав Лем Всем известен его роман «Солярис», по которому дважды ставили фильмы, но так и не поняли его. Он ругался с Тарковским, который визуализировал героев книги, но исказил ее смысл, а голливудский боевичок Содерберга писатель вообще проигнорировал. Пожалуй, эта книга - лемова визитная карточка. Уже давно, еще до первой экранизации, она перекочевала с крайних полок с фантастическими книжками в потрепанных переплетах на полки рядом с серьезной современной литературой. Лем - человек, книги которого облагородили такой «неблагородный» жанр, как фантастика. Его даже исключили из Американского Сообщества Научных Фантастов за слишком высокий литературный уровень его произведений. Конечно, формальным поводом для исключения стали его негативные высказывания об общем уровне штатовской фантастики. И, видимо, это соответствовало истине. Начал он с романа «Человек с Марса» в 1948 году. Лем тогда еще учился на врача, и его первый роман вышел даже не отдельным изданием, а печатался по главам в еженедельном журнале. Но и это в разрушенной и еще не восстановившейся после войны Польше было достижением. Его быстро заметили, и уже в 1950 году была опубликована отдельным изданием его первая научно-фантастическая книга «Астронавты». Лем никогда не страдал от властей предержащих, не был он ни диссидентом, ни антисоветчиком. «Политически безынтересные времена,» - называл он время, в которое жил. Писал он во время, как он их называл, «марафонов» - работая с утра до вечера. Таким образом Лем создал все свои лучшие книги – фантастические («Эдем» (1959), «Возвращение со Звезд» (1961), «Солярис» (1961), «Непобедимый» (1964), «Глас Господа» (1968)) и гротескные, сатирические («Звездные Дневники» (1957), «Рукопись, найденная в ванне» (1961), «Сказки Роботов» (1964), «Кибериада» (1965), «Осмотр на месте» (1982), «Мир на Земле» (1987)). В 1982 году, когда в Польше наступило смутное время, военное положение и смена власти, он уехал в Вену, где написал две свои последние книги «Мир на Земле» и «Фиаско». Только в 1988-м, когда «Солидарность» Леха Валенсы пришла к власти, Лем вернулся на родину. С тех пор из-под его пера выходили лишь футорологические прогнозы да статьи с оценкой политической ситуации. Распад Варшавского блока, падение Берлинской стены, исчезновение Советского Союза – теперь реальный мир с его тектоническими сдвигами стран и режимов занимал его больше, чем придуманный. Его книги были смешны, умны, философичны. Его «Сумма технологий» актуальна и сейчас, прогнозы и предположения, сделанные в ней, поразительным образом оказались абсолютно точными, а что такое придуманные им «сепульки» из «Звездных дневников Йона Тихого» гадает, с трудом сдерживая смех, не одно поколение. Лем был рабочим-сварщиком, врачом, журналистом. Но прежде всего он был писателем. Он придумал столько замечательных героев, что хватило бы на десяток писателей: бестолковый пилот Пиркс, путешественник к звездам Тихий, Кельвин с Гибаряном и Черная женщина в красной юбке из «Соляриса», Трурль с Клапауцием и прочие роботы. Всю жизнь он фантазировал, и мечтал, и писал, и стремился к небу и звездам. Ему было 84. Сегодня умер Станислав Лем. Степан Веребрюсов Справка NewsInfo: Станислав Лем родился 12 сентября 1921 года во Львове, в семье врача-ларинголога. С 1932 учился во II мужской гимназии им. K. S. Szajnochy, в 1939 году получил аттестат о среднем образовании. В 1939 – 1941 годах учился в Львовском медицинском институте. Во время немецкой оккупации Станислав Лем работал помощником механика и сварщиком в гаражах германской фирмы, занимавшейся переработкой сырья. В 1944 году, когда Советская армия повторно пришла во Львов, Лем продолжил обучение в медицинском институте. В 1946 году Львов перестал принадлежать Польше, и Станислав, в рамках акции репатриации, переехал в Краков, где также стал изучать медицину. В 1948 году окончил медицинский факультет Ягеллонского университета в Кракове (Wydziale Medycznym Uniwersytetu Jagiellonskiego). Станислав Лем получил сертификат о завершении медицинского образования, но отказался сдавать последние экзамены, чтобы избежать карьеры военного врача. В 1948 – 1950 годах Лем работал младшим ассистентом в Konwersatorium Naukoznawczym. В 1953 году Лем женился на докторе Барбаре Лесняк. В 1973-м Американское сообщество научных фантастов (Science Fiction Writers of America) признало литературные достижения Станислава Лема, однако в рядах этого сообщества Лем пробыл недолго: за критические высказывания по поводу низкого уровня американской научной фантастики он был исключен. После исключения Лема Майкл Муркок и Урсула Ле Гуин в знак протеста потребовали и своей «отставки». Член Польской Ассоциации Писателей и Polish Pen-Club. С 2000-го года является членом комитета "Польша 2000", действующего под протекторатом Польской Академии Наук. В 1994-ом он стал членом PAU (Polska Akademia Umiejetnosci). Писатель получил несколько польских и международных литературных наград, орденов и ученых степеней. (По материалам газеты "Взгляд"). На Луне даже дышать нечем. Интервью Станислава Лема газете "Московские новости" 09.04.04 Автор "Соляриса" не хочет осваивать космос. Он считает, что надо заниматься земными проблемами тех, кто живет на полдоллара в день и умирает потихоньку Недавно в очередной раз в Польше вышли "Звездные дневники Ийоны Тихого", космическая одиссея, придуманная знаменитым писателем Станиславом Лемом, чтобы с не изменяющим ни одному поляку чувством юмора рассказать соотечественникам о делах скорее земных, чем небесных. Если бы существовал прибор, фиксирующий концентрацию мысли, его наверняка бы зашкаливало в доме на окраине Кракова, откуда за миром пристально наблюдает восьмидесятитрехлетний писатель и философ. По лестнице-трапу мы поднимаемся в кабинет Лема, и из периодики, которой завален его стол, он выуживает бандероль с иероглифами: - Видите, меня уже и в Китае издают. Это как камень в воду бросить - вон куда из Европы круги разошлись. - Вы же сами писали, что центр тяжести теперь перемещается в Юго-Восточную Азию. - Это так. Говорят, что у китайцев столько американской валюты, что они могут даже регулировать курс доллара. У них есть и своя космическая программа. Они и на Луну прицелились. - Откуда вы черпаете информацию? - Смотрю пару зарубежных телеканалов да вон сколько книг, газет и журналов получаю - со всего мира. Прочесть, конечно, не в состоянии, но меня интересует все. Мир сейчас беспокоен. Нет равновесия между Западом и Востоком, которое существовало во время "холодной войны". - Вы хотите сказать, что в биполярном мире было легче жить? - Тоже нет. Но тогда неприятности были совсем другого рода и более предсказуемы. Было равновесие страха. Москва и Вашингтон прекрасно понимали, что значит перспектива ядерной войны. А теперь ее угроза распространяется как эпидемия - Пакистан, Индия, Китай, Северная Корея: Пугать может даже статистика. Когда по городу перемещается мало машин, вероятность их столкновений не так велика, как в мегаполисах, где в пробках дергаются миллионы автомобилей. И все уже говорят, что где-то прорвет. Только никто не знает где. Мы вошли в эру мирового терроризма. Американцы думали, что в Ираке встретятся с местными жителями, как с советскими солдатами на Эльбе во время Второй мировой войны. Все, страшно довольные, будут курить американские сигареты. Буш победоносно провозгласил конец военной операции, а это стало только началом. И с Мадридом поди разберись: кто взрывы устроил - ЭТА или "Аль-Каида"? - Эта трагедия имела и политические последствия. Она решила исход выборов в стране, социалисты сразу же заявили о выводе испанских войск из Ирака, а польские газеты закричали с первых полос: "Мы лишились союзника". Не так ли? - Так-то так, только это похоже на чисто политический ход социалистической партии, чтобы продемонстрировать обществу отличие от прежней власти. Но это и большая уступка еще не известно каким террористам. Новых резких политических поворотов, как и разрушительных землетрясений, предвидеть невозможно. - Ваша последняя книга "ДиЛЕМмы" начинается с эссе о Путине после его первых президентских выборов. Только что прошли вторые. Вы бы что-нибудь добавили? - Скорее повторил бы сказанное: за ним объединенные выборами и настроениями россияне. Народу нельзя сопротивляться. Конечно, в выборе Ельциным своего преемника был элемент случайности. Тогда мы знали о Путине только то, что он был резидентом КГБ в ГДР. А там можно было совершенствовать немецкий язык и научиться всему, кроме демократии. Теперь мир знает о Путине больше. Людям хочется порядка и стабилизации, а развитие России в последние годы идет в поступательном направлении, что замечают и западные эксперты. - В таком случае ваше замечание, что "хаос в России был для нас полезнее, чем попытки более умелого управления этой страной", можно воспринимать как иронию? - Прежде всего по отношению к польским политикам. Ведь из смуты всегда можно извлечь политическую выгоду. Но было бы смешно, если бы я заделался политическим пророком для России. Россия - огромная страна с большим количеством проблем, в том числе и демографических. От умственной инерции после 70 лет коммунистического правления быстро не избавишься. Я не опасаюсь враждебных шагов путинской внешней политики по отношению к Польше. У него внутренних дел полно. Запад предпочитает теперь говорить с Москвой напрямую, а не через Варшаву. У нас нет такого потенциала, как у России. И это нашим амбициозным политикам надо понимать. - Какие перемены в России вам бросаются в глаза? - Будете смеяться, но, когда у меня оказался в руках русский "Плейбой", я подумал, что у меня крыша поехала. Я, конечно, не верил, что в Советском Союзе секса не было. Читал, как Лаврентию Берии привозили несчастных девушек и он их насиловал. Но Берию плейбоем не назовешь. Человек медленно привыкает к резким изменениям, так что в русском "Плейбое" я увидел нечто необыкновенное. А с другой стороны, вчера моей жене привезли из Варшавы два диска с записью хора Александрова. Приятно было послушать "Катюшу", "Вставай, страна огромная", "Соловьев": Прекрасные песни, прекрасные голоса. Они в Варшаве фурор произвели, дополнительный концерт пришлось устраивать. Ведь я эти песни все знаю, сам пел. Все-таки хорошо, что это сохранилось. - Почти сорок лет назад ваш герой Ийон Тихий призывал к спасению космоса. Актуальна ли его тревога при нынешних планах освоения космического пространства? - Я ведь никогда не говорил, что человечество будет осваивать весь космос. - А "космическая программа" Буша? - Тут все гораздо проще. Речь идет о его переизбрании на второй срок. Советники в Белом доме вспомнили об эффекте первой высадки на Луне и предложили повтор в большем масштабе. Подвернулся Марс. Чтобы подготовиться к полету туда, понадобится по меньшей мере 15-20 лет. Бушу же нужны ближайшие четыре года. Зато попытка представить его дальновидным практиком произвела впечатление. - Но он же говорил о несметных богатствах недр на Луне, на Марсе... - Да ничего там нет. На Луне даже дышать нечем. А откуда, простите, взять деньги на эти путешествия? Вы думаете, что американский конгресс выложит на тарелочке сотни миллиардов долларов? И что стоит сейчас этот пресловутый доллар? В народной Польше за него давали 100 злотых, и это были деньги. А теперь - три с половиной. За переиздания своих книг я сейчас получаю больше долларов из России, чем из Соединенных Штатов. Надо заниматься проблемами Земли, а не космическими химерами. - Однако космос стал ареной соперничества великих держав и маркой их престижа. Вот вы и Китай упомянули... - Это никакое не освоение, а милитаризация. И потом о Вселенной тут и речи нет, все сводится к пространству в 100-300 километрах от поверхности Земли. С военной точки зрения Луна, например, не имеет большого значения: 400 тысяч километров от Земли - все же слишком далеко. А престиж сейчас не стоит и ломаного гроша. Только и слышишь: давай деньги. Главное - скорость в передаче информации. Рухнет биржа где-то в Гонконге, весь мир узнает об этом в две секунды. Я не специалист по экономике, но в этом основной смысл глобализации. Космосом же будут заниматься астрономы, космонавты, астрофизики... - Вы же не меняете мнение о своем Солярисе? - Простите, но это научная фантастика. Такого мира, как на Солярисе, не существует. Я не открывал Солярис, как Колумб Америку. - Тогда, может быть, и с Тарковским не надо было спорить? - Откровенно говоря, я у него только вторую часть фильма видел. Но Тарковский все-таки хоть что-то хотел сказать своим фильмом. Потом это был большой талант, а этот несчастный Содерберг: - Но вы сами говорили, что если Голливуд, то будут глупости, а потом дали согласие. - Дал. И получил полмиллиона долларов за лишение права вмешиваться в сценарий. Не хочу смотреть и "Солярис", начитался о картине всякого. Американцы опять что-то хотят сделать по какой-то моей книге. Кажется, "Футурологический конгресс". Но согласия я не дал. Наконец-то обратился к своему жизненному опыту: если можно что-то испортить - так и будет. У меня есть щит - мой секретарь. И он теперь принимает все удары по клонированию. - А как вы сами к клонированию относитесь? - У нас, у людей, есть традиционный метод делать детей, и нам не надо усо-вершенствований в этом смысле: сложно, опасно, дорого и неизвестно зачем. Лучше обратить внимание на тех, кто живет на полдоллара в день и умирает потихоньку.... Досье МН Станислав Лем родился 12 сентября 1921 года во Львове. Прозаик, эссеист, философ. Дебютировал в периодике романом "Человек с Марса" в 1946 году. Первая книга "Астронавты" вышла пять лет спустя. "Солярис", "Глас господа", "Кибериада" принесли ему всемирную славу фантаста. Известен также философско-социологическими исследованиями, среди которых "Сумма технологии". В последние годы пишет эссе и публицистику, выходящие отдельными сборниками. Его произведения переведены на 38 языков и изданы общим тиражом почти в 20 миллионов экземпляров. 09.04.04 Ссылка на комментарий Поделиться на других сайтах More sharing options...
Биржан Жарасбаев Опубликовано 29 Марта 2006 Жалоба Share Опубликовано 29 Марта 2006 "Между ночью и утром" Между ночью и утром, босиком по траве, Приходи ко мне тихо, в первозданной красе. Пусть колышется тюль, тишиной зазвенит Когда нежность дыханья тревожный мой сон озарит. Ты неслышно целуешь, твои пальцы бегут Вдоль тропинок ладони, но они тебе врут. Между ночью и утром, по холодной росе Ты уходишь обратно, но не к себе. И когда солнце ворвётся первым лучом Я уже буду думать о чём-то своём. Между ночью и утром, ты осталась там Чтобы больше не льнуть к моим жарким губам. Я наказан горячим, утомляющим днём, Потеряв навсегда, что мы знали вдвоём. Между ночью и утром ты любила меня Хотя знала что днём потеряешь меня… (с) Неизвестный автор Ссылка на комментарий Поделиться на других сайтах More sharing options...
Биржан Жарасбаев Опубликовано 29 Марта 2006 Жалоба Share Опубликовано 29 Марта 2006 "ОСВОБОЖДЕНИЕ" О, сколько долгих дней, Поверженный во тьму, Страдал в душе своей Не находя кому Могу поведать я, Что не хватает сил. Искал желанный взгляд Искал, не находил! Кирпичная стена, С решётками окно- Темница, в два шага И больше - никого! По тёмным лабиринтам Души, словно чужой, Бродил, забыв себя я, Не мёртвый, не живой! Кричал, но скорбный крик Терялся в толще стен. Напрасно лоб разбил Не слышанный никем! Бежать собрался я, А тьма шептала мне: «Оставь, то блажь твоя- Тебя не ждут нигде!» Отчаянье, боль, мрак- В них каждый день тону. И выбраться никак На волю не могу! Но вот, средь пустоты, Блеснул надежды свет: Исполнились мечты! Теперь безумства нет! С усталых глаз моих Слетела пелена, Свет отразился в них: Теперь смерть не страшна! Свет крылья мне принёс! Свободу обретя Лечу на небеса- Забыты боль и тьма! Ссылка на комментарий Поделиться на других сайтах More sharing options...
Андрэ Опубликовано 8 Апреля 2006 Жалоба Share Опубликовано 8 Апреля 2006 Мы много дорог повидали на свете, Мы стали сильнее, мы стали не дети. Но лето в дороге кончалось зимою, А зимы в дороге кончались стеною. А мы еще верим, что мы не забыты, Стучимся мы в двери, а двери надежно закрыты. И я не пойму от кого их закрыли ? Нас, может быть, звали, но просто забыли... И, может, нам быть понастойчивей стоит, Тогда нас услышат и двери, конечно, откроют. Но вот уже годы минутами стали И мы понемногу стучаться устали, И снова зима эту землю укроет, Никто не услышит, никто не откроет. А может стучатся сюда по-другому? А может быть просто хозяев нет дома? Дорога тебе не сулит возвращенья, Тебе в возращеньи не будет прощенья. А ты все не веришь, что мы позабыты И ломишься в двери, хоть руки разбиты. И ты безоружен и просто не нужен, Тебе остается лишь вечер и зимняя стужа... А. М., 1979 год Ссылка на комментарий Поделиться на других сайтах More sharing options...
Lost child Опубликовано 8 Апреля 2006 Жалоба Share Опубликовано 8 Апреля 2006 Она умна, кротка, скромна Ее я образу дивлюсь, Она волшебных чар полна, Но как же я ее боюсь. В небесной юдоли добра Переходя в цветы любви Порывы нежности, тепла В ней изваяли лик мечты. Я не забуду стан прекрасный Улыбку, взгляд и сердца жар Она зажгла собою страстный Незатухающий пожар. :biggrin: Ссылка на комментарий Поделиться на других сайтах More sharing options...
Андрэ Опубликовано 8 Апреля 2006 Жалоба Share Опубликовано 8 Апреля 2006 Она умна, кротка, скромна Ее я образу дивлюсь, Она волшебных чар полна, Но как же я ее боюсь. В небесной юдоли добра Переходя в цветы любви Порывы нежности, тепла В ней изваяли лик мечты. Я не забуду стан прекрасный Улыбку, взгляд и сердца жар Она зажгла собою страстный Незатухающий пожар. Пушкин, однако? Ссылка на комментарий Поделиться на других сайтах More sharing options...
Гость Сакура Опубликовано 12 Апреля 2006 Жалоба Share Опубликовано 12 Апреля 2006 Гафур Гулям (1903 - 1966) Гафур Гулям (псевдоним; настоящее имя и фамилия Гафур Гулямович Гулямов) родился 10 мая 1903 года в махалле Кургантеги города Ташкента. "Озорник" (1936-1962)-автобиографическая повесть, в которой даётся реалистическое описание Ташкента, ташкентцев, в том числе семьи Озорника в начале ХХ века. В годы Великой Отечественной войны приобрели популярность антифашистские стихи Г. Г.: «Я—еврей», «Ты не сирота», «Время», «Праздник на нашей улице», «Жду тебя, сын мой», включенные в сборнике «Иду с востока» (1943; Государственная премия СССР, 1946). Перевёл на узбекский язык произведения мировой классики, в том числе «Графа Нулина» А. С. Пушкина, «Во весь голос» В. В. Маяковского, «Женитьбу Фигаро» П. Бомарше, «Отелло», «Короля Лира» У. Шекспира, «Гулистан» Саади. Для творчества Г. Г. характерно многообразие жанров и видов. Ленинская премия (1970, посмертно). Награжден 3 орденами Ленина, 4 др. орденами, а также медалями. Произведения: "Динамо" (1931), "Живые песни" (1932) первые поэтические сборники, в которых ярко выражен стиль молодого поэта. Общечеловеческие, гуманистические мотивы изображены в таких стихах, как "Зима и снег" (1929), "Хлеб" (1931), "Ташкент" (1933), "Выборы на Северном полюсе" (1937), "Зима" (1941), "Женщина" (1942), "К сожалению, сожаления не похоронили" (1945), "Сад" (1934), "Тоска" (1942), "Осень пришла" (1945), "Осенние саженцы" (1948) и другие символические стихотворения о вечности жизни, о вечно зеленом дереве. В стихотворениях создан образ восточного мудреца - ота: "Сен етим эмассан" (Ты не сирота) (1942), "Тоска" (1942), "Кто учится, кто учит" (1950), "Вам - молодым" (1947), "Мелодии весны" (1948) и др. «Нетай» (1930), "Ядгар"(1936), "Озорник" (1936-1962) повести, "Хитрости в шариате"(1930), "Мой сыночек воришка"(1965), рассказы, в которых изображены истинно народные персонажи, национальный колорит. Академик Академии Наук Узбекистана (1943) Гафур Гулям создал исследования "Наваи и наша эпоха"(1948), "Фольклор - неиссякаемый источник"(1939), статьи "Драма о Джалалиддине"(1945), "Мукими"(1941) и др. Умер 10 июня 1966 года, похоронен на кладбище Чигатай. *** Щадят тебя годы, Обходят сторонкой, Словно нет ни тревог, Ни разлук за плечами... Для меня ты все та же, Все та же девчонка, Как в начале, как в самом начале! Побелели волосы твои, Выцвели, как синева в зените. Как их под косынкой не таи - Стали хлопком смоляные нити. Так привычна эта седина, Но всмотрюсь - и странно мне немного: Неужели вправду так длинна Верность и высокая дорога? В зеркала зрачков моих смотри - Отражением тебя утешу: В этом мире мы с тобой все те же, Хоть и белы волосы твои. Ссылка на комментарий Поделиться на других сайтах More sharing options...
Гость Сакура Опубликовано 12 Апреля 2006 Жалоба Share Опубликовано 12 Апреля 2006 ВИКТОР ЦОЙ Текст песни «Апрель» Над землей - мороз, Что не тронь - все лед, Лишь во сне моем поет капель. А снег идет стеной, А снег идет весь день, А за той стеной стоит апрель. А он придет и приведет за собой весну, И рассеет серых туч войска. А когда мы все посмотрим в глаза его, На нас из глаз его посмотрит тоска. И откроются двери домов, Да ты садись, а то в ногах правды нет. А когда мы все посмотрим в глаза его, То увидим в тех глазах Солнца свет. На теле ран не счесть, Нелегки шаги, Лишь в груди горит звезда. И умрет апрель, И родится вновь, И придет уже навсегда. А он придет и приведет за собой весну, И рассеет серых туч войска. А когда мы все посмотрим в глаза его, На нас из глаз его посмотрит тоска. И откроются двери домов, Да ты садись, а то в ногах правды нет. А когда мы все посмотрим в глаза его, То увидим в тех глазах Солнца свет. Ссылка на комментарий Поделиться на других сайтах More sharing options...
Гость Сакура Опубликовано 12 Апреля 2006 Жалоба Share Опубликовано 12 Апреля 2006 Олег Виксич *** В твоих глазах весь белый свет, Любовь и грусть, мечта и нежность, Прощение и безмятежность, В них исполнение надежд. В твоих глазах живёт простор, В них ум и страсть, и превосходство, Врождённой чести благородство, И поощренье, и укор. В твоих глазах блаженство мира, В них грация забытых снов, Дыхание степных ветров, В них слабости великой сила. ТЕЛЕФОННЫЙ РАЗГОВОР - Привет, я рад… - Я тоже очень рада, Что снова дотянулась до тебя, И что передавать опять не надо Безликие, казённые слова. Я так соскучилась... - И что, когда приедешь? Ты будешь дома? А когда со мной? Назад вернувшись, ты уже не встретишь Закаты, ставшие задумчивой мечтой. Ты хочешь знать, что я прошу взамен Всех дней, прошедших в поисках ответов, Средь постоянных внутренних измен, Лукавых взглядов и благих советов? Я искупил грехи, я выстрадал тебя, Вымаливая краткие мгновенья. Двусмысленность необъяснимых фраз Скрывает истину бесценных откровений. Мне хочется скорей тебя обнять И целовать, по капле растворяя Разлуки пропасть. И морали власть Пусть с каждым поцелуем умирает. Хочу дыхание прикосновеньем сбить И ощутить ладонью ритм шального сердца, За все-все ночи страстно отлюбить Тебя, моя холодная принцесса. - Я бы хотела, но увы, увы… - Да, не кори себя, ведь ты не виновата, Что сплошь и рядом грёзы и мечты Нещадно требуют вполне земной расплаты. - Пока… - Пока. Не стоит и грустить, Всё будет лучше, но, возможно, позже… И, обрывая тоненькую нить, Гудки внезапно отрезвляют прозой. Ссылка на комментарий Поделиться на других сайтах More sharing options...
В.К. Опубликовано 12 Апреля 2006 Жалоба Share Опубликовано 12 Апреля 2006 Булат Шалвович Окуджава Дежурный по апрелю Ах, какие удивительные ночи, Только мама моя в грусти и тревоге. Что-же ты гуляешь, мой сыночек, одинокий, одинокий? Что-же ты гуляешь, мой сыночек, Одинокий, одинокий.... Из конца в конец апреля путь держу я, Стали звезды и крупнее и добрее. Что ты, мама, это я дежурю, я дежурный, - по апрелю! Мама, мама, это я дежурю, Я дежурный по апрелю. Мой сыночек, вспоминая все, что было, Стали грустными глаза твои, сыночек. Может быть, она тебя забыла, знать не хочет, знать не хочет? Может быть, она тебя забыла, Знать не хочет, знать не хочет... Из конца в конец апреля путь держу я, Стали звезды и крупнее и добрее. Мама, мама, просто я дежурю, я дежурный по апрелю. Мама, мама, это я дежурю, Я дежурный, По апрелю... Ссылка на комментарий Поделиться на других сайтах More sharing options...
Андрэ Опубликовано 15 Апреля 2006 Жалоба Share Опубликовано 15 Апреля 2006 Кто ошибётся, кто угадает Разное счастье нам выпадает Часто простое кажется вздорным Чёрное – белым, белое - чёрным . Мы выбираем, нас выбирают, Как это часто не совпадает! Я за тобою следую тенью, Я привыкаю к несовпаденью. Я привыкаю, я тебе рада! Ты не узнаешь, да и не надо! Ты не узнаешь и не поможешь, Что не сложилось - вместе не сложишь! Счастье - такая трудная штука: То дальнозорко, то близоруко. Часто простое кажется вздорным , Чёрное - белым, белое - чёрным. М. Танич Ссылка на комментарий Поделиться на других сайтах More sharing options...
Биржан Жарасбаев Опубликовано 15 Апреля 2006 Жалоба Share Опубликовано 15 Апреля 2006 = ПОСЕВЫ = Люди сеют семена! Семена Зла и Добра! Прорастает Зло быстрее, Оплетает Землю, веет Веет холодом и смрадом Наполняет сердце ядом. И людей вгоняя в дрожь Всех опутывает ложь. Ложь оружие такое, Что и небо, голубое, Может затянуть туманом; Правду - назовёт обманом; Помышленья о высоком, Святость - назовёт пороком; А Земля, под сенью злобной, Станет мёртвой и холодной. Люди сеют семена! Прорастают силы зла. Только то, что быстро всходит Так же быстро и проходит! А Добро – иного рода! Может быть, пройдут и годы, Но однажды, в должный срок, Зеленеющий росток, Раздвигая все преграды, Прорастёт и станет садом Омертвевшая Земля! Люди сеют семена! Нам запомнить надо крепко, Перед тем, как сев начнём, Мудрость, что пришла от предков: Что посеем - то пожнём! © Андрей Моргачев 30.12.05. Ссылка на комментарий Поделиться на других сайтах More sharing options...
Биржан Жарасбаев Опубликовано 15 Апреля 2006 Жалоба Share Опубликовано 15 Апреля 2006 С РАДОСТЬЮ Пришла пора и вот художник Осень, С палитрою и кисточкой в руках, Раскрашивает землю, как картину, И грусть нашла приют в людских сердцах! Устало солнце, всех обогревая. Дождём холодным плачут небеса. Трава увяла и с ветвей на землю Слетает вниз пожухлая листва. Готовится уйти ко сну Природа. Бедняга, притомилася за год, А вот уже и первые снежинки. На смену Осени - Зима идёт! Пришла со властью. Снега навалила, Одела землю белым полотном. Деревья, как хрустальные кораллы, Блестят на солнце. Тишина кругом! Мороз сковал моря, озёра, реки. Не слышно птиц. В полях метёт пурга. Свинцовой пеленою затянули, Как занавесом, небо – облака! Природа спит, под тёплым одеялом. Томится сердце, в холоде Зимы, Но и она не может длиться вечно. Всё ближе слышатся шаги Весны! О, юная Весна! Как ты прекрасна! Певица счастья и святой любви! От сна, проснувшись, мигом растопила Снега и лёд, и вот бегут ручьи! Ударил гром! С небес, питая землю, Излился тёплый дождь, живой водой. И чудо совершилось - дивным садом, Всё расцвело кругом! Проснись и пой! Течёт рекою бурной в сердце песня! Тоска исчезла, в венах кровь бурлит! И счастлив я и дышится привольно! Вслед за Весною - Лето к нам спешит! Но песнь не умолкает: птицы рыбы; Моря и горы; реки и леса! Кому поёт Природа? Кто внимает Всем голосам? Звучит песнь для ТВОРЦА! 24.02.03. Ссылка на комментарий Поделиться на других сайтах More sharing options...
Галина Опубликовано 15 Апреля 2006 Жалоба Share Опубликовано 15 Апреля 2006 (изменено) Вот странно, в авторском прочтении надрыв сумасшедший, а в исполнении Немоляевой в "Служебном романе" так достоверно... Застенчивый герой О, мой застенчивый герой, Ты ловко избежал позора. Как долго я играла роль, Не опираясь на партнёра. К проклятой помощи твоей Я не прибегнула ни разу. Среди кулис, среди теней Ты спасся, незаметный глазу. Но в этом сраме и бреду Я шла пред публикой жестокой - Всё на беду, всё на виду, Всё в этой роли одинокой. О, как ты гоготал, партер! Ты не прощал мне очевидность Бесстыжую моих потерь, Моей улыбки безобидность. И жадно шли твои стада Напиться из моей печали. Одна, одна - среди стыда Стою с упавшими плечами. Но опрометчивой толпе Герой действительный не виден. Герой, как боязно тебе! Не бойся, я тебя не выдам. Вся наша роль - моя лишь роль. Я проиграла в ней жестоко. Вся наша боль - моя лишь боль. Но сколько боли. Сколько. Сколько! Б.Ахмадуллина Изменено 15 Апреля 2006 пользователем Галина Ссылка на комментарий Поделиться на других сайтах More sharing options...
В.К. Опубликовано 16 Апреля 2006 Жалоба Share Опубликовано 16 Апреля 2006 :druzja: Пожалуй, благодаря нижеразмещенному произведению Владимира Кунина, - оч многие пострадают в плане целесообразности использования рабочего времени....Проще говоря, - начнешь читать, - не оторвешься! Владимир Кунин (С) Иванов и Рабинович, или "Ай гоу ту Хайфа" * ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ИВАНОВ И РАБИНОВИЧ * КАК СТАТЬ УГОЛОВНЫМ ПРЕСТУПНИКОМ В тот вечер сорокачетырехлетний Арон Рабинович в рабочей спецовке стоял в пивной за кружкой пива и держал в руке соленого подлещика. У самой стойки очередь вспухала и скандально пульсировала от напора жаждущих получить пиво без всякой очереди. - Э, мужики! Ну, встаньте вы в очередь. Неужели трудно? Все же стоим, - миролюбиво сказал Арон. Трое здоровенных молодых парней рассмеялись. Один вздохнул: - Господи... До каких же пор жиды будут в России порядки устанавливать?! Ой, Гитлера нет на вас, сучье племя!.. Арон хозяйственно спрятал подлещика в карман рабочих штанов и ударом в челюсть отправил поклонника гитлеризма в глубокий нокаут. Двое других бросились на Арона. Но он с ходу воткнул свой огромный кулак в живот одному, а другого просто насадил физиономией на собственное колено. И тогда в пивной началась генеральная драка... У здания районного суда стоял арестантский автофургон. На другой стороне узенькой улочки - старый, битый "Москвич". Около него топталась пышнотелая Ривка - сестра Арона. Неподалеку от фургона мельтешилась маленькая, ярко накрашенная женщина - не отрываясь смотрела на двери суда. Милиционеры вывели из суда Арона Рабиновича с подбитым глазом. За ним - худенького блондинчика лет сорока. - Арончик!!! - метнулась через улочку Ривка. - Машину береги. Не гоняй, как идиотка, - сказал ей Арон. - Васечка!.. - крикнула маленькая накрашенная женщина. - Прощай, Клавочка... - потерянно проговорил блондин. - Па-а-апрррошу! - зычно пропел старший конвоя. Арон и блондинчик влезли в фургон. Туда же сели два милиционера. Двери захлопнулись, и "воронок" покатил. В полусумраке фургона Арон спросил своего соседа: - Жена провожала? - Сестра. Клава. - И меня сестра. Ривка... Тебе сколько дали? - Два года. С лишением прав работать в сфере торговли. А вам? - Тоже два. По двести шестой. Драка. - Иванов Василий, - представился блондин. - Арон Рабинович. Есть возражения? - Что вы?! У меня лучшие друзья... - Разговорчики! - рявкнул конвойный. И пойдет лагерная жизнь Иванова и Рабиновича: утренние и вечерние проверки, работы в каменном карьере, на лесоповале, шмоны-обыски, хождения строем, двухъярусные нары в бараке, вышки с часовыми вокруг зоны... Зима... Лето... Снова зима... Снова лето... И повсюду мы будем видеть Иванова рядом с Рабиновичем. Пролетят эти два года, и выйдут они в один и тот же день на свободу... КАК ОБРЕТАЮТ СВОБОДУ В специальном помещении с лозунгом "На свободу с чистой совестью!" специальный офицер говорил специальные слова: - Надеюсь, что пребывание в нашей колонии не прошло для вас даром и на свободе вы станете снова полезными членами нашего общества, - офицер заглянул в документы, освежил в памяти имена Иванова и Рабиновича и добавил: - Так, Василий Петрович и Арон Моисеевич? - Так точно, гражданин начальник! - хором ответили Арон и Вася. - Теперь я для вас не "гражданин начальник", а "товарищ". - Ну да? - удивился Арон. - Конечно! Конечно, "товарищ"! - быстро согласился Иванов. - Теперь, Арон Моисеевич и Василий Петрович, для вас весь мир друзья и товарищи! - улыбнулся офицер. Разъехались многотонные лагерные ворота, к которым намертво были приварены проржавевшие буквы "СЛАВА КПСС!", и Рабинович с Ивановым оказались на Свободе. И тут же были встречены воплями Клавки и Ривки, вылетевшими из стоявшего рядом старенького "Москвича". - Сестреночка!.. - нежно всхлипнул Василий. Клавочка... Ривка рванулась к Арону. Но тот остановил ее, обошел старый расхлябанный "Москвич", оглядел его со всех сторон и только потом ласково похлопал Ривку по обширному заду в кургузой юбке: - Совсем из*овалась? - Ой, Арончик... Ну, что ты такое говоришь? Люди же... - Во-время мамочка откинула копытца. Она бы твоего вида не перенесла, - и Арон, наконец, поцеловал Ривку. - Ну, правильно! Она была бы в восторге, что тебя в тюрьму посадили на два года, шлемазл! Садись за руль. Твои права в бардачке. А то у меня уже месяца три как доверенность кончилась. Клавочка! Так мы едем к вам или к нам? - Без разницы! - весело крикнула Клавка. Поздней ночью на маленькой кухне стандартной двухкомнатной квартиры, после загульного вечера, на правах гостеприимных хозяев дома, сильно хмельные Клавка и Вася мыли посуду. - Я три года был за ним, как за каменной стеной... - говорил Вася. Ко мне ни один уголовник приблизиться не мог - в таком он был "авторитете"... Он мне, как брат родной теперь!.. - Жаль, - усмехнулась Клавка. - А я его только собралась трахнуть. Теперь нельзя. Он тебе брат - значит, и мне брат. Жаль... - Клавка!.. - Чего "Клавка"?! Ты на Ривку глаз положил? А я, что, рыжая? - Дура ты, мать твою... - В таком случае и твою. В комнате пьяный Арон говорил Ривке: - Я три года был за ним, как за каменной стеной... Голова - Совет министров! Я евреев таких деловых не видел!!! На него вся зона молилась - он и наряды всем закроет, и коэффициент выведет, и ни один ЗЭК в обиде не останется! А если какой "бык" начнет права качать, я ему оттяжку сделаю, и опять все тихо... Мы еще в лагере решили и на воле друг без друга никуда. - А он ничего... - сладко потянулась Ривка. - Ривка! Я тебя умоляю... Вспомни своих хахалей. Ты им всем жизнь искалечила! Наш дом за три квартала обходят. Ваську не трогай!.. Это я тебе говорю - старший и единственный брат. А то я тебе так по жопе надаю - ноги отнимутся! - Ой, ой, ой, ой. Нужен мне твой Васька. Смотреть не на что. Под утро все образовалось - в проходной комнате большая Ривка спала с худеньким Васей Ивановым, а в другой комнатке маленькая Клавка уютно посапывала на могучем плече Арона Рабиновича... КАК ТРУДНО НАЙТИ МЕСТО ПОД СОВЕТСКИМ СОЛНЦЕМ На входных дверях большого учреждения доска: "СРОЧНО ТР*ЮТСЯ"... и внизу перечень двух десятков специальностей. В отделе кадров строгая женщина с высокой взбитой прической возвращала Васе Иванову его документы: - С судимостью не берем. Тем более в снабжение. У нас предприятие режимное. - Было режимное, мягко поправил ее Вася. - Теперь вы, слава богу, кастрюли штампуете. - А вы уверены, что только кастрюли? - усмехнулась женщина. - Следующий! - Автослесарь, - Арон положил на стол свои документы. - Вот это другое дело! Автослесари нам - как воздух!.. - женщина раскрыла паспорт Арона, прочитала его фамилию и имя-отчество и тут же протянула его обратно. - Я и забыла, Арон Моисеевич, автослесарей-то мы уже всех набрали. Следующий! В другом отделе кадров молодой человек в желтом галстуке на красной ковбойке говорил Васе Иванову: - Эх, Василий Петрович! Да, была б моя воля!... Нам снабженцы с таким опытом - во как нужны! Но без судимости. Извини, Иванов. Извини, и молодой человек повернулся к Арону: - У тебя что? - Автослесарь я... - Автослесарь? Давай паспорт! Внимательно изучил паспорт Арона, покачал головой, бросил паспорт на стол и огорченно сказал: - Слушай, Рабинович! Ты смеешься надо мной? Я тебя сегодня возьму, а ты завтра уедешь в Израиль?! - Да не собираюсь я никуда уезжать! - рявкнул Арон. - Все так говорят. А потом - привет из Тель-Авива! Ты в Средиземном море купаешься, а я со строгачом снова ищу автослесаря! - Что же ты меня из страны выпихиваешь, сука?! - заревел Арон и потянулся было к молодому человеку, но Вася Иванов, словно фокстерьер, повис на Ароне, приговаривая: - Арончик!.. Умоляю!.. Вспомни зону, Арон!!! В третьем отделе кадров уже вопил Вася Иванов: - Но я же отсидел свое! Я же все искупил!.. Шестидесятилетний отставник очень спокойно, отечески говорил: - Знаю, знаю. Сам двадцать лет в лагерях отработал. Знак почетного чекиста имею. Сколько вашего брата через мои руки прошло!.. И вижу я, что ты хороший человек - у меня глаз наметан. А инструкция? Раз судимость - не положено. Он повернулся к Арону: - Тебе что? - Автослесарь я. Вот документы... - А зачем мне твои документы? Я и так вижу кто ты. Мне лично, хоть негр, хоть китаец все едино. Я интернационалист старой закалки. А наш генеральный директор этого не любит... - Чего ЭТОГО?!! - заорал Василий и бросился на отставника. Но тут Арон сгреб Васю в охапку и вынес из кабинета: - Тебе еще один срок нужен, засранец?.. КАК АРОН СТАЛ "ИВАНОВЫМ", А ВАСЯ - "РАБИНОВИЧЕМ" - Я не хочу больше жить в этой стране!!! - бился в истерике сильно поддавший Вася Иванов. Правда, бился он в могучих руках Ривки, рвался с ее колен, а она прижимала его голову к своей необъятной груди и шептала: - Ну, Васечка... Ну, мальчик мой... Ну, успокойся, детка... Арон!!! Прекрати жрать водку! Сделай же что-нибудь!.. Что ты сидишь как говно на именинах?! - Что я могу сделать? - Арон печально выпил стакан. - Закуси, зайчик, - Клавка тут же сунула ему бутерброд. - Я просто не могу больше здесь жить... - заплакал Вася. - Арон! Ты видишь, в каком он состоянии?! Сделай чтонибудь! - повторила Ривка. - Что я - простой работяга могу сделать, если они русского интеллигентного человека довели до того, что он хочет покинуть свою родину?... - Арон постепенно от печального настроя переходил в зоологическую свирепость: - А я вот в гробу их всех видел в белых тапочках! И хрен им в грызло, вообще никуда отсюда не двинусь!!! Хоть я и "Рабинович"!.. - Боже мой!... - тоненько прокричал Вася. Если бы я был "Рабиновичем"!.. Только бы вы меня здесь и видели!.. И тут вдруг Ривка ссадила Васю со своих колен, поставила прямо перед собой и торжественно произнесла: - "Вы просите песен - их есть у меня!" Ты хочешь быть "Рабиновичем"? Нет вопросов. Мы с тобой женимся, ты берешь мою фамилию, я устраиваю всем четверым по вызову, и мы отваливаем отсюда в лучшем виде! - Ой... испугался Арон и тревожно посмотрел на Васю. - Гениально!.. Вася был потрясен простотой решения. - А если эти два идиота не захотят ехать с нами - будут прилетать к нам в гости, Ривка показала на Арона и Клавку. Сейчас, говорят, это запросто. Клавка забралась на колени к Арону и нежно прижалась к нему. - А ты, Арончик, женишься на мне и берешь мою фамилию. И становишься "Ивановым". Пусть тогда попробуют тебя не взять на работу!.. КАК ЖИЛИ И РАБОТАЛИ АРОН ИВАНОВ И ВАСИЛИЙ РАБИНОВИЧ Из репродуктора гремит "Свадебный марш" Мендельсона. Висит простенький прейскурант: "1. Разбортовка колеса - 1 рубль. 2. Заклеить камеру - 1 рубль. 3. Забортовка колеса - 1 рубль. 4. Балансировка 1 рубль". Под торжественные звуки "Свадебного марша" грязные, зачуханные Арон и Василий работали в мастерской при кооперативном гараже. Медленно, со скрежетом проворачивается лежащее на шиномонтажном станке старое колесо. Поддев ломом кромку покрышки, Арон силится отделить ее от проржавевшего диска... На балансировочном станке быстро вертится второе, уже смонтированное колесо. Вася следит за стрелкой прибора. То остановит станок, пометит мелом, то снова пустит колесо вертеться... Гремит "Свадебный марш"... На верстаке вулканизируется сразу несколько камер. А вокруг нагромождение покрышек, рулоны "сырой" резины, погнутые диски, нипеля, грузики для баланса, инструменты, компрессор с огромным манометром, чан с водой для проверки камер... Около мастерской штук десять автомобилей. Владельцы несут дырявые покрышки и рваные камеры к Арону и Васе, тащут от Васи и Арона уже починенные, залатанные, накаченные... Вася ведет расчеты с клиентами, складывает трешки и рублевки в большую железную коробку, что-то отмечает в журнале. У Арона и Васи черные руки, замызганные комбинезоны, мокрые грязные изможденные лица. Тяжелая, адовая работа... А над всем этим - Мендельсон. "Свадебный марш"!.. В мастерскую входит председатель гаражного кооператива: - Рабинович! Тебя жена к телефону! - Спасибо, шеф! - говорит ему Вася и убегает. - Арон Моисеевич! Иванов!.. Распишись, что с противопожарной инструкцией ознакомлен, - председатель протягивает Арону папку. Арон вытирает руки ветошью, берет карандаш: - Где? - А вот - "Иванов А.М."... Порядок! Гремит "Свадебный марш" Мендельсона... Вечером, умытые и измотанные, ехали с работы. "Москвич" скрипел, стучал, фыркал прогоревшим глушителем. Вася считал деньги, раскладывал в две кучки на "торпеде". - Один хмырь болотный приволок грузики из Тольятти. Я ему отстегнул полтинник... - Молодец, похвалил его Арон. - Четвертак вода и электричество за прошлый месяц... Двадцать процентов арендной платы. И червонец я заслал ночным сторожам. Мало ли что! - Правильно. - Договорился с шиноремонтным заводом. Будем отдавать им колеса в наварку. Они хотят по тридцатнику, мы будем брать с клиентов по полста. Двадцать наши... - Здорово. - Держи. Тебе семьдесят восемь и мне семьдесят восемь. - И день прошел не зря, Арон спрятал деньги в карман и остановил машину у дома Василия. Чего Ривка звонила? - Сдала в ОВИР все наши документы. Велели ждать. - Сколько? - Тебе то что? Ты же ехать не собираешься. - Мне партнера подыскивать нужно. Не Клавку же я поставлю к балансировочному станку! А ты у меня, Васюся, временный. - А может быть, все-таки... вместе, Арончик? А?.. - Все! Вали. До завтра. Ривке привет! Вася вышел из машины. Арон отъехал несколько метров, затормозил и дал назад. Открыл дверцу и крикнул негромко: - Эй! Рабинович!.. Вася с готовностью повернулся. - Я слышал, что на израильской границе всех мужиков вместе с паспортом заставляют болт предъявлять. Нет обрезания - поворачивай обратно! Так что готовься, Васька! - заржал Арон и уехал. Василий посмотрел ему во след, покачал головой: - Ну, шлемазл, мать твою! Ну, что с тебя взять, выкрест?.. КАК ТЯЖЕЛЫЙ ФИЗИЧЕСКИЙ ТРУД ВЛИЯЕТ НА СЕМЕЙНУЮ ЖИЗНЬ После ужина Клавка вышла из ванной в коротком соблазнительном пеньюарчике. В коридоре перед зеркалом опрыскала себя духами, кокетливо распушила волосы и только после этого открыла дверь в комнату: - Зайчик! Я готова к употреблению!.. На диване-кровати глубоким и тяжелым сном спал разметавшийся, измученный за день, Арон. Его могучий храп вздыбливал тонкие занавески на окнах и заставлял позвякивать подвески на чешской люстре. - Ты же обещал, зайчик... - растерянно проговорила Клавка. - Ведь сколько уже дней... Чудовищный храп Арона был ей ответом. Клавка опустилась на стул у дверей и горько заплакала... Точно в такой же квартире, но на другом конце города, Ривка в постели хлопотала над бесчувственным от усталости Ваське. - Ну, и что? И в чем трагедия? Ну, устал мой мальчик... Ну, не стоит у маленького! Так он сейчас у всех плохо стоит. Даже у иностранцев. А вот мой Васечка отдохнет - мы им всем покажем! Да? Лежи, лежи, котик, не расстраивайся. Я тебе сама все сделаю в лучшем виде... Снова шиномоятажная мастерская. Вечер. Снова дырявые камеры, рваные покрышки, погнутые диски, очередь клиентов с автомобилями... Грохочет шикомонтажный станок, воет компрессор. Арон работает один - мокрый, грязный, усталый. В мастерскую заглянул председатель кооператива: - Притормози, Иванов. Арон остановил станок, выключил компрессор. - А где Рабинович? - На курсах по изучению языка. Мы же вас предупреждали, что Васька работает здесь только до отъезда... - А что если я его у тебя заберу и сделаю своим замом по производству и экономике? - Не надо. Он свое уже отсидел. - Тьфу!.. председатель даже перекрестился. Типун тебе на язык и два на жопу! - Нет, серьезно, он не пойдет. Он за бугор намылился... - Ладно... Бог в помощь, председатель усмехнулся, покачал головой и удивленно сказал: "Василий Рабинович"... Странно звучит, да, Арон Моисеевич? Арон включил шиномонтажный станок, завел компрессор и прокричал председателю сквозь шум и грохот: - А то, что я "Иванов" это нормально?.. В подвале старого петербургского дома под трубами парового отопления и электрическими кабелями, на колченогих стульях, за обшарпанными столами сидели человек пятнадцать будущих эмигрантов и изучали "иврит". Модно одетый молодой человек с еврейско-тореадорской косичкой мелом писал на старенькой школьной доске древние слова... Он что-то еще говорил вслух, но измочаленный работой Вася сквозь сонную одурь видел только его двигающийся рот и ничего не слышал. Иногда Ривка толкала его в бок локтем. Тогда Вася испуганно оглядывался и таращил глаза на школьную доску. Все вокруг усердно записывали премудрости языка предков. Каждый раз, когда преподаватель поворачивался к аудитории, он встречал нахальные и зовущие глаза крупной и яркой Ривки. Когда же Ривка медленно и плотоядно облизнула губы и закинула ногу за ногу так, что ее роскошные ляжки открылись до самых трусиков, у молодого преподавателя иврита исчез дар речи и встала дыбом косичка... У Русского музея расфуфыренная Ривка говорила расфуфыренной Клавке: - ...а к нему приехал друг из Стокгольма на своей тачке. Живет в "Астории". - В "Асторию" я не пойду! - перетрусила Клавка. - Там меня каждая собака знает. Если бы в "Прибалтийскую"... - Ну, правильно! А я в "Прибалтийской" инкогнито, да?! Повезем к тебе или ко мне, - решительно сказала Ривка. - Ой, Ривка!.. Подумать страшно! А вдруг... - Сейчас двенадцать. Раньше восьми наши не вернутся. Уйма времени! Посидим, выпьем, расслабимся... Подкатил красивый автомобиль с иностранными номерами. Из него выскочил учитель иврита со своей тореадорской косичкой, а из-за руля вылез его иноземный приятель и восхищенно сказал: - Какие потрясные вомен! Чтоб я так жил, мама мия!.. КАК СТАНОВЯТСЯ ХОЛОСТЯКАМИ Распахнулась дверь шиномонтажной, и в мастерскую вошли председатель кооператива и пожилой старший лейтенант милиции. - Ребята, это наш новый участковый уполномоченный, - сказал председатель. - Он с вами поговорить хочет. - Значит, товарищи... Попрошу вас, товарищ Рабинович... - участковый безошибочно обратился к Арону. - И вас, товарищ Иванов, - он посмотрел на Василия. - Срочненько привезти мне ваши справки об освобождении из мест заключения. - Рабинович - это я, - сказал Василий. - А я Иванов, - сказал Арон. Участковый справился с недоумением и жестко проговорил: - Тем более, граждане. Справочки мне ваши сегодня же до семнадцати ноль-ноль. - Ну, я свою привезу, а Васькина-то вам зачем? Он в гараже не числится, мне помогает, пока ОВИР не даст разрешения на выезд. - Рабинович у нас не числится!.. - радостно сказал председатель. - У нас по штату вообще один шиномонтажник! Он, так сказать, по договоренности с Ивановым, с Ароном Моисеевичем... - Короче! - прервал его участковый. - Обе справки чтоб у меня были. Кто из вас "Рабинович", а кто "Иванов" - мне без разницы. Я должен знать, что происходит на моем участке. Социализм - это учет! Когда у дома Василия они вылезли из своего жуткого "Москвича", там уже стоял роскошный иностранный автомобиль. - Какая тачка! - восхитился Арон. - Поедешь с нами в Израиль, и у тебя будет такая же. - А пошел ты!.. При таких бабках, что мы сейчас с тобой зарабатываем - и здесь прожить можно. А там я пропаду. Уже поднимаясь по лестнице, Василий говорил: - Не пропадешь... В Советском Союзе живут двести восемьдесят миллионов человек, а во всем мире - около пяти миллиардов. Значит, четыре миллиарда семьсот двадцать миллионов как-то ведь обходятся без Советского Союза? Не пропадают? - Я здесь родился и вырос, упрямо сказал Арон. - Там ты хоть гарантирован, что тебе никто не скажет "жидовская морда"... - Вася открыл ключом свою дверь, из-за которой неслась громкая музыка, и нежно улыбнулся: - Тоскует моя лапочка. Они с Ароном вошли в квартиру и захлопнули за собой дверь. Спустя мгновение музыка оборвалась, раздался чей-то сдавленный крик, грохот... Было слышно, как разлетелось что-то стеклянное, какое-то рычание, и мягкие удары, сопровождавшиеся треском чего-то ломающегося... А потом с шумом распахнулась дверь и на лестничную площадку голыми были выброшены учитель иврита со своим иноземным другом. Вслед им полетели части их одежды. На ходу натягивая штаны, они в ужасе бросились вниз по лестнице, и уже через секунду было слышно, как взревел мощным двигателем замечательный заграничный автомобиль, взвизгнул покрышками и умчался... Вечером Арон привез Василия к себе. Еще из "Москвича" оба они увидели, как от дома отъезжает грузовик, набитый мебелью, холодильником, телевизором, торшером, гитарой и фикусом. В широкой кабине рядом с шофером, с видом оскорбленной невинности, сидели Клавка со вздутой губой и Ривка с подбитым глазом. Вася и Арон переглянулись и стали разгружать "Москвич". На свет божий появился потертый Васин чемоданчик, с которым он вышел еще из лагеря, две стопки книг, увязанные бельевой веревкой, и один-единственный костюм на "плечиках", в прозрачном пластиковом чехле. На этом разгрузка и закончилась. - "Была без радости любовь, разлука будет без печали..." - продекламировал Арон и поволок Васины вещи в свою квартиру. В полупустой квартире (Клавка умудрилась вывезти из нее все, что возможно!) на кухне шла Большая Мужская Пьянка. Две бутылки из-под водки были уже пустыми, одна наполовину опорожненная и две целехонькие ждали своей очереди... - Чего им не хватало?! Чего?! - негромко и отчаянно восклицал Вася. - Вламывали мы, как папы Карлы!.. От полтинника до стольника каждый день в дом волокли! По пятьдесят колес за смену. Причем, заметь, Арончик, мы же были связаны двойными родственными узами... - Чем? - "Узами". Ну, связями!.. - Как это? - Объясняю. Клавка была тебе кто? Жена? - Жена. - А мне сестра. Твоя Ривка была мне кто? - Жена... - А тебе сестра! Двойная повязка!!! Мало того!.. Ривка хочет за бугор - нет вопросов! Клавочка хочет оставаться здесь, - да бога ради! Все! Все для них!.. И на тебе! За что?! Почему?! - Ну, ###### они, Вася! ######! А волка сколько не корми... Ты, кстати, закусывай. Дай-ка, я тебе хлебца намажу... - Погоди! Давай выпьем. Мы с тобой лагеря прошли... На одних нарах, из одной миски баланду хлебали... Не обижайся, Арон, но твоя сестра Ривка оказалась курвой. Не обижайся... - И ты, Василий, не обижайся. Я тебя жутко уважаю!.. Я за тебя в зоне мазу держал и на воле никогда не брошу. Но твоя сестра Клава тоже порядочная сука! Извини. - А я тебя, знаешь, как уважаю?! Но с сегодняшнего дня у меня нет жены Ривки и сестры Клавки! Я от них отрекаюсь!!! У меня есть только ты, Арончик, и больше мне ни хера не нужно!.. - Дай я тебя поцелую, прослезился Арон. - Век свободы не видать! И у меня теперь нету никого - только ты, бесценный мой друг Вася, и забил я болт на все на свете!.. Пьем стоя! Оба с трудом поднялись из-за стола, выпили и немножко поплакали друг у друга на плече. - Все! - сказал Вася. - Все!.. Жизнь продолжается! Надо смотреть в завтрашний день! - Правильно! - закричал Арон. - Завтра же я приведу пару отличных профурсеток и мы с тобой такое устроим!.. - Я имею в виду глобальный момент нашего существования. - Давай выпьем, - Арон открыл четвертую бутылку. - Наливай. Хорош!.. - Вася поднял стопку. Теперь, Арон, когда тебя здесь больше ничего не удерживает, ты должен ехать со мной! - Поехали, - с готовностью согласился Арон. - Шлепнем еще по стопарю и, поехали! Только переодеться надо... - Ты не понял меня, Арон. Мы должны вместе уехать в Израиль. Арон выпил водку, неторопливо закусил и тяжело посмотрел на Василия: - Мне сорок семь, Вася... - А мне сорок четыре! - прокричал Вася. - Я что? - Мне сорок семь, упрямо повторил Арон. - Но начинать все сначала без языка, без крыши, без денег... - Язык - дело наживное. Квартирой и небольшими деньгами обеспечивают всех эмигрантов. - Да, на кой мне хрен эти эмигрантские подачки?! Я всю жизнь вот этими руками!.. И никому никогда обязан не был! - Не ори. Мы с тобой оформим "статус беженцев"... - Это еще что за хреновина? - Ну, вроде мы пострадали от Советской власти. В тюрьме сидели... - Васька! У тебя совесть есть?! Ты вспомни за что сидели. Я рыло трем дуракам начистил, ты - в своем магазине стройматерьялов крутил как хотел. Какие мы "беженцы"? Чего ты мелешь, страдалец?! - Я все понял. Ты хочешь дождаться еврейского погрома! - Еще посмотрим кто кого, - и Арон завязал узлом вилку. - Тогда чего же? Гражданской войны? Так она уже идет! В Армении, в Азербайджане! Узбеки турков режут, туркмены - русских, киргизы - узбеков!.. Завтра президенты наших республик не поделят кусок пирога и мы будем втянуты в кровавую мясорубку! Тебе обязательно находиться в гуще ИХ событий, идиот?! А может быть, тебе нужен новый Афганистан?! - Что ты! Что ты?! Васька! Опомнись! - испугался Арон. - Сегодня страна дает тебе шанс сделать ей ручкой и свалить. А завтра она перекроет границы и объявит, что во всем виноваты евреи, интеллигенты и частные предприниматели... Как же можно не использовать этот шанс? Даже без политики - просто так, из любопытства... Ты же дальше Сестрорецка в своей жизни ничего не видел! - Почему? - обиделся Арон. - Я в семьдесят девятом был в Кисловодске. Мне от завода путевку давали... - Тьфу ты, дубина стоеросовая! - сплюнул Василий. - Наливай, Арон Моисеевич Иванов! Наливай, наливай! Я про тебя все понял! Ты просто хочешь бросить меня! - Я?! Я его хочу бросить! Это ты хочешь бросить меня здесь одного!!! Тебе, видишь ли, ехать присралось, а ты подумал, на что там жить?! Если бы прибыть туда сразу же упакованным, с бабками, я еще подумал бы! А ехать с протянутой рукой - хрен тебе в задницу, чтоб штаны не падали! Я себя не в дровах нашел!.. - Слава те, Господи! Раскололся!.. Приехать туда в поряде - есть сто тысяч способов!.. - обрадовался Василий. - Знаю я эти способы, уголовная твоя морда! Здесь достать валютку и сесть по восемьдесят восьмой статье? Или на все наши трудовые бабки накупить бриллианты, а потом перед таможней запихивать их себе в жопу? Авось не заглянут! Да я лучше в сортире от стыда повешусь! Я же мужик, едрена вошь!.. - Люди везут иконы, произведения искусств, уже робко предложил Василий. - Мне говорили... - Нассы и забудь! Это все контрабанда! А я уже свое отсидел и больше сидеть не собираюсь. И тебе не дам сесть! Хватит! - А если я найду совершенно законный и легальный способ прибыть туда уже состоятельными людьми - поедешь со мной? - Если без уголовщины, и если верняк - еду! Если нет - следите за рукой! - и Арон, ударив левой ладонью о локтевой сгиб правой руки, показал Василию здоровенный кулак. - Ну, чего смотришь? Наливай, Вася Рабинович!.. Наливай! КАК УБЕРЕЧЬ СЕБЯ ОТ СОБЛАЗНОВ И опять дырявые камеры, рваные покрышки, погнутые диски... Опять грязь, пот, изнурительная работа, работа, работа... Через окно шиноремонтной мастерской видны автомобили клиентов. Подкатила черная "девятка" в спойлерах, наклейках, нашлепках, примочках... На лобовом стекле розовая голозадая куколка. Вышел из машины джинсовый малый. Рубашка расстегнута до пупа, рукава закатаны. На шее толстая золотая цепь, на левой руке "Роллекс", на правой - золотой браслет. Массивные кольца на пальцах. Вынул пачку "Данхилла", щелкнул зажигалкой... - Вовка-мажор приехал... Я на минутку... - вдруг засуетился Вася и сбросил рукавицы. - Учти, Васька! - строго сказал Арон. Если ты с этим подонком провернешь хоть какой-нибудь гешефт, я вам обоим уши оборву! Не хватает нам еще с жульем дело иметь!.. Мало нам было двух лет... - Пуганая ворона куста боится!.. - Васька!.. - угрожающе проговорил Арон, но Вася уже выскочил из мастерской и кликнул Вовке-мажору: - Привет, Вовик! - "Рабинович"! Васька!.. - Вовка заржал. - Люди от таких кликух, как черт от ладана, а он сам голову в петлю! Отваливаете? - Отваливаем, Вовик. - Я так и подумал. Поэтому и приехал... Капуста зеленая нужна? - Почем? - А то ты цен не знаешь! Двадцатник - доллар. Василий покосился на окно мастерской. Оттуда на него в упор глядел Арон... - Да нет, Вовик, этого добра у нас, как грязи. - Ну, крутизна!.. - Леха нервно закурил. - Могу взять по пятнашке! - Лежит - пусть лежит. Есть не просит. Вовик метнулся к багажнику, поднял его, сунул Рабиновича нос внутрь. Перед глазами Василия предстала выставка икон. - Там, за бугром, бешеные бабки!.. - жарко шептал Вовик. - Сколько вот эта? - Семь тонн - как отдать! - А вот эта, плохонькая? - Ну, козел!.. "Плохонькая"! Да это пятнадцатый век, фрайер! Двадцать штук и ни цента меньше! Чем старее - тем дороже... Ретруха в чистом виде! Василий украдкой оглянулся и увидел, что Арон через окно мастерской показывает ему свой огромный кулак. - Старик, нам эта шелупонь, честно говоря, до фени, - небрежно проговорил Вася и захлопнул багажник "девятки". - Мы, старичок, настолько серьезно упакованы, что иметь дело с мелочами просто нет смысла. Но Вовик не мог уехать просто так: - Есть каналы переправки в обход таможни. За бабки, конечно. Тут Василий увидел, что на пороге мастерской, занимая собой весь дверной проем, уже стоит грозный Арон. Вася покровительственно похлопал грязной рукой Вовика по джинсовому плечу: - На этот счет, Вовик, у нас никакой головной боли, - увидел у заднего стекла яркий иностранный журнал и спросил: - Порнуха? - Да нет. Так... Для понта, Вовик совсем скис. - Дай-ка его сюда, сказал Вася. Посмотрим на сон грядущий, что нас ждет в ихней изящной жизни. Вовик отдал ему журнал. - Заглядывай, Вовик, - и, помахивая журналом, Вася пошел навстречу Арону: За работу Арон Моисеевич! За работу, товарищ Иванов!.. КАК ДОЕХАТЬ ДО ИЗРАИЛЯ? Ехали с работы домой. Арон сидел за рулем, Вася - рядом. Разглядывал заграничный журнал Вовика-мажора. Арон раздраженно говорил: "Ты видел, как у него тачка замарафечена? В каком он сам прикиде? Капусты у него не меряно! Валютой фарцует, иконами! И на свободе! Что это по-твоему?! - Думаешь, "стучит"? - Вася лениво перелистнул страницу. - А ты как думал?! Хорошо, если только в ментовку... А если куда подальше? А ты с ним "ля-ля-тополя"... - Арончик! Он нам может только соли на хвост насыпать. - Не насыплет! Так, что ты потом свой хвост будешь лет пять в зоне зализывать!.. Чтоб я тебя больше ни с одним таким марамоем вместе не видел! Если ты, конечно, хочешь жить ТАМ на свободе, а не ЗДЕСЬ в лагере. Но Вася уже ничего не слышал - сумасшедшими глазами он вглядывался в одну из страниц заграничного журнала, затем посмотрел на Арона и хрипло закричал: - Стой!!! Стой, тебе говорят!.. От неожиданности Арон затормозил так, что задние машины чуть не влипли в его старый "Москвич". Раздался многократный визг тормозов, возмущенные гудки, ругань водителей... - Ты, что?.. Ты, что, Васька?! - испугался Арон. - Разворачивайся!.. И к ОВИРу!.. - Василий бросил взгляд на часы. Полчаса до закрытия!.. Гони к ОВИРу!!! Или я этой ночи не переживу!.. - К какому ОВИРу? Арон был ошеломлен. - К любимому, дубина! К городскому, к районному!.. Разворачивайся, мать твою за ногу, кому говорят!!! Арон круто развернул машину и помчал по городу так, словно хотел выиграть первый приз всемирного ралли "Париж-Дакар"... Спустя несколько минут они продирались сквозь чудовищную толпу, осаждавшую двери ОВИРа. Василий тащил Арона за руку и нахально приговаривал: - Не волнуйтесь, товарищи! Всех вызовем, все уедете!.. ...Еще через минуту они стояли в кабинете усталой молодой женщины, стол которой был завален анкетами, фотографиями, справками и заграничными паспортами. - Боюсь, что я вас не очень понимаю, - говорила женщина. - Значит, еще раз... - светски улыбался ей Вася. - Предположим, нам разрешили выезд в Израиль... - Предположим. - На каком виде транспорта мы сможем туда уехать? - Боже мой! Ну, на каком транспорте уезжают в Израиль? На самолете... на пароходе... На поезде, наверное... В конце концов, на своей автомашине! В этом случае надо платить пошлину... - А на яхте? - спросил Вася. На собственной яхте? Арон покачнулся. Сотрудница ОВИРа уставилась на Васю. - Минутку... сказала она, набрала короткий телефонный номер и стала что-то тихо говорить в трубку, поглядывая на Арона и Васю. - Чокнулся?! Я плавать не умею! - шепнул Арон. - Заткнись, кретин!.. - прошипел Вася, улыбаясь женщине. Сотрудница повесила трубку и сказала: - Пожалуйста. Можете и на яхте... Ночью, на кухонном столе холостяцкой квартиры Арона и Васи лежал раскрытый журнал, полученный от Вовика-мажора. На левой странице четыре фото роскошных современных яхт. Около каждой - год постройки и цена в долларах. Вот яхта, созданная в 1987 году. Стоимость 300.000 долларов. Вот яхта 1988 года... 450.000 долларов. Яхта 1989 года. Уже 600.000 долларов! А вот и последнее чудо двадцатого века - яхта постройки 1990 года. Цена - 750.000 долларов!.. Правую же страницу журнала занимает большая фотография только одной яхты - старой, деревянной, год постройки 1937, стоимостью... Тут издатели не отказали себе в наслаждении произвести максимальный эффект и огромными цифрами напечатали: "12.000.000 долларов!!!" Над раскрытым журналом, над вспоротой консервной банкой, над колбаской - два десять, над кусками белого и черного хлеба, над одной пустой водочной бутылкой и второй, уже наполовину выпитой, хрипло гремела не очень трезвая, забытая довоенная песня: "По морям, по волнам, Нынче здесь, завтра там... По-о-о морям, морям, морям, моря а-ам! Нынче зде-е-сь, а завтра там!.." - Васька! Ты - гений!.. Ты - коммерческий гений!.. Ты - человек будущего! Дай я тебя поцелую!.. - заорал Арон, прервав песню. - Нет! Дай я тебя поцелую!.. Он сгреб Василия за шиворот, приподнял над столом и звучно поцеловал. Василий вытерся и восторженно прокричал: - Ну, ты понял?! Понял?! Мы здесь покупаем старую развалюху в любом яхтклубе, реставрируем ее и своим ходом... "По морям, по волнам... Нынче здесь, завтра там..." А там мы ее втюхиваем вот за эти бабки!.. Василий постучал кулаком по странице с фотографией старой яхты. - И... - И открываем шиномонтажную мастерскую! - крикнул Арон. Василий выпил, с сожалением посмотрел на Арона: - Арончик... Старого еврея-портного спросили не хотел бы он стать царем. "Почему нет? - сказал портной. - С удовольствием. Я еще буду прирабатывать шитьем..." Какая шиномонтажная мастерская?! Жлоб с деревянной мордой! Если у нас будет двенадцать миллионов долларов!.. Да мы с тобой!.. Да, мы... Тут даже Василий не смог представить себе, что они сделают с этим Ароном на эти миллионы, и поэтому закончил просто, доходчиво и строго: - Наливай, Арон. Но с завтрашнего дня!.. _________________________________________ А кто хочет узнать, что было дальше, - см.прикрепленный файлИванов_и_Рабинович__или_Ай_гоу_ту_Хайфа.txt Ссылка на комментарий Поделиться на других сайтах More sharing options...
Гость luchik Опубликовано 17 Апреля 2006 Жалоба Share Опубликовано 17 Апреля 2006 © Любовь измеряется мерой прощения, Привязанность болью прощания, А ненависть силой того отвращения, С которым мы помним свои обещания. И тою же мерой, с припадками ревности, Тебя обгрызают, как рыбы-пирании, Друзья и заботы - источники нервности, И всё-то ты знаешь заранее... Кошмар возрастает в пропорции к сумме Развеявшихся иллюзий Ты это предвидел, ты благоразумен И взгляд своевременно сузил, Но время взрывается. Новый обычай Родится как частное мнение. Права человека по сущности птичьи, А суть естества - отклонение. Свобода- вот ужас! Проклятье Всевышнего Адаму, а Еве напутствие, Не с той ли поры, как нагрузка излишняя Она измеряется мерой отсутствия. Итак, подытожили: жизнь - возвращение Забытого займа, сиречь завещание. Любовь измеряется мерой прощения, Привязанность болью прощания. Владимир Леви и еще вот это мне очень нравится (с) Кулинaрный рецепт Вoт нa стoле любoвь прoстaя, Кaзaлoсь бы, вoзьми и кушaй. Oнa тебе прoникнет в душу, Нa языке твoём рaстaя. Нo нaм, гурмaнaм, непривычнo Прoстых прoдуктoв oбaянье, Мы избегaем грубoй пищи И ищем вкусoв сoчетaнье. Прoстaя пищa для плебеев: Кусoк ржaнoгo хлебa с мaслoм. A мы нaкoлдoвaть сумеем. Рецепт изыскaннo-прекрaсный. Нaчнём-с. Любoвь спервa oстaвим В припрaве слaдких oбещaний, Пoсoлим стрaстью и зaпрaвим Винoм нaдежд и oжидaний. Дoбaвим ревнoсти щепoтку, Сия бoжественнa припрaвa, Oнa внесёт живую нoтку В любую скучную oктaву. Теперь-oбид (чтoб не был пресный) И oжидaния звoнкa. Пусть нaд oгнём oтвaр чудесный Рoждaет aрoмaт пoкa. Пo вкусу-лести. Мнoгo мoжнo Бессмысленных, нo нежных слoв. Рaзлуки-кaплю. Всё неслoжнo. Снять. Oхлaдить. Oбед гoтoв. Белла Савицкая Ссылка на комментарий Поделиться на других сайтах More sharing options...
В.К. Опубликовано 17 Апреля 2006 Жалоба Share Опубликовано 17 Апреля 2006 (изменено) © Любовь измеряется мерой прощения, Привязанность болью прощания, А ненависть силой того отвращения, С которым мы помним свои обещания. Владимир Леви Ну надо же, - пару строк, а ёмкость какая...Зацепило. Наблюдал по жизни, - люди, которые когда-то кого-то "кинули" так или иначе, (по серьезному, имеется в виду, не по мелочи-глупости), причем не должны были этого делать ни при каких обстоятельствах (в силу моральных обязательств, давних отношений, дружбы "семьями"), - потом этого человека же и возненавидили, в силу памяти о своих обещаниях и своей подлости...Вот и думаешь иногда, - виноват по жизни: слишким многим позволил себя кинуть, и эти люди живут отравленные, с отвращением и ненавистью... Сам задумался, - чего пишу-то, - "толстовство" какое-то.... Авитаминоз, видимо.... Леонид Сергеев(С) Ах, какая девушка, красивая и стройная Ах, какая девушка, красивая и стройная В трамвай влетела бабочкой, и села у окна . Ах, какая бабушка седая и румяная, Играет с внуком Петенькой на самой мостовой Ах, какой мужчина, импозантный, интересный, Он идет к любимой женщине с цветами на груди. Ах, какие юноши, воспитанные, бойкие, Несут кефир и яблоки отцам и матерям. Ах, какой народ вокруг, отзывчивый да вежливый, Но вот случится что, так хоть.... ты лопни, хоть ты тресни, хоть залейся, хоть умри - никто не подойдет ! Изменено 17 Апреля 2006 пользователем Владимир К Ссылка на комментарий Поделиться на других сайтах More sharing options...
Рекомендуемые сообщения