"О нас,математиках, говорят как о сухарях!"

[mr. Anaconda]

Быть иль не быть, вот в чем вопрос.

                   Что выше:

                   Сносить в душе с терпением удары

                   Пращей и стрел судьбы жестокой или,

                   Вооружившись против моря бедствий,

                   Борьбой покончить с ним? Умереть, уснуть -

                   Не более; и знать, что этим сном покончишь

                   С сердечной мукою и с тысячью терзаний,

                   Которым плоть обречена, - о, вот исход

                   Многожеланный! Умереть, уснуть;

                   Уснуть! И видеть сны, быть может? Вот оно!

                   Какие сны в дремоте смертной снятся,

                   Лишь тленную стряхнем мы оболочку,-вот что

                   Удерживает нас. И этот довод -

                   Причина долговечности страданья.

                   Кто б стал терпеть судьбы насмешки и обиды,

                   Гнет притеснителей, кичливость гордецов,

                   Любви отвергнутой терзание, законов

                   Медлительность, властей бесстыдство и презренье

                   Ничтожества к заслуге терпеливой,

                   Когда бы сам все счеты мог покончить

                   Каким-нибудь ножом? Кто б нес такое бремя,

                   Стеная, весь в поту под тяготою жизни,

                   Когда бы страх чего-то после смерти,

                   В неведомой стране, откуда ни единый

                   Не возвращался путник, воли не смущал,

                   Внушая нам скорей испытанные беды

                   Сносить, чем к неизведанным бежать? И вот

                   Как совесть делает из всех нас трусов;

                   Вот как решимости природный цвет

                   Под краской мысли чахнет и бледнеет,

                   И предприятья важности великой,

                   От этих дум теченье изменив,

                   Теряют и названье дел. - Но тише!

                   Прелестная Офелия! - О нимфа!

                   Грехи мои в молитвах помяни!

[В.К.]

Убедительная просьба к новым участникам темы, в частности к Вам, уважаемый AnAcOnDa, - делайте, плз, ссылочку на автора и на наименование произведения, откуда взят отрывок. Вообще, прошу Вас прочитать первые страницы темы, где указаны пожелания по размещению сообщений.

[Галина]

"Телохранитель", Виктория Токарева

Татьяна нашла еще один интересный кадр. Прицелилась глазом, и в этот момент он обнял ее, проговорил хрустнувшим голосом:

- Дорогая моя…

Она была ему дорога вместе с этим фотоаппаратом у лица, с концом лета, с девочкой-цветочницей, тянущей руки, со своими неудачами – все вместе. Все в куче. Вся жизнь, со всеми ее противоречиями.

  Татьяна не отстранялась. Она готова – все в кучу. Пусть все так, как есть. Только бы – вот этот его голос, его губы, взмыв счастья в груди.

  Раньше, в прежней жизни, у нее было два требования к любимому: талант и надежность. А сейчас – ничего не надо. Талант и надежность – это условие. А раз условие – значит, торговля. А сейчас имеет значение только одно: ТЯНЕТ. Пусть не того, но тянет так, что не отойти. Не отодвинуться ни на один сантиметр.

- Давай не будем сегодня расставаться, - предложил Алеша. – Проведем вместе день и ночь.

[Галина]

Телохранитель", Виктория Токарева

Грохочет музыка. Люди пляшут, как умеют. Татьяна обожает смотреть на танцующих. Для нее это шоу. Пластика говорит о человеке очень многое. Из какой он подгруппы: собака, или кошка, или парнокопытное. Кто его предок: славянин, татарин или еврей. Как он умеет любить: грубо или изысканно. Все это проступает через танец.

 Вот отплясывает старый знаменитый писатель. Он знает про то, что знаменит. А про то, что стар - не знает и даже не догадывается. Ему кажется, что он молод. Недавно он перенес какую-то мощную операцию, потерял половину внутренних органов. Но ожил. И теперь делает кренделя руками и ногами. Он вспотел, лицо сосредоточенное, трудится вокруг роскошной женщины, представителя банка. Банкирша возбуждена музыкой, высшим обществом и своей властью. Властью денег. Пришло ее время. Раньше она была помрежкой, девочкой на побегушках: подай-принеси, а теперь у нее свой частный банк. Кто был никем, тот стал всем.

 Писатель обтанцовывает банкиршу со всех сторон. Татьяна смотрит на него с нежностью. Танцуй, живи. Всякое страдание должно быть оплачено радостью.

[Гость ВиК]

Те, кто любят творчество А.и Б.Стругацких, - любят братьев Стругацких. Добавить тут нечего. Те Миры, которые они описывали, - Миры будущего, - многие из нас хотели бы в них жить. Но, теперь-то мы знаем, что этих Миров не будет никогда. А жить в таких Мирах, рядом с такими Людьми, - все равно хотелось бы.

Есть серия продолжений книг Стругацких, называется "Время Учеников".  Кое-что из этой серии - барахло, жалкое издевательство над творчеством Великих. Но есть и замечательные вещи...В частности, - вот эта: великолепный юмор, безусловная преемственность от Стругацких, прекрасный, сочный стиль и язык.

Успенский Михаил(С)

Змеиное молоко

Продолжение "Парня из преисподней"

Отрывок

"...На главной площади Арканара стоит памятник, отлитый из превосходной ируканской бронзы. Памятник изображает человека в длиннополой одежде и с мудрым, добрым, всепонимающим лицом. Голова человека при этом располагается отнюдь не на плечах , а держит он ее, как военную фуражку, на сгибе локтя левой руки, правой

рукою благословляя прогуливающихся по площади горожан в ярких праздничных одеждах. Правой же ногой мужчина попирает омерзительного уродца с двумя мечами в коротких лапках и гипертрофированными гениталиями, что является верным признаком нечистого.

Изображает памятник невинноубиенного Рэбу-мученика, а

попираемый представляет собой проклятой памяти дона Румату Эсторского, чьи преступления возмутили даже обитателей изрыгнувшей его преисподней, каковые обитатели были вынуждены утащить своего зарвавшегося собрата обратно во тьму. По традиции в день свадьбы к

памятнику приходят молодожены - попросить у святого мученика побольше детишек и поплевать на уродца.

Стереофотография, изображавшая площадь с памятником,

висела в кабинете председателя КОМКОН-1 Жан-Клода Володарского с целью напомнить посещавшим кабинет Прогрессорам о неблагодарности их работы..."

Вся повесть, - Здесь

[Гость ВиК]

Время не ждет(С) "ЧайФ"

Время не ждет, и что-то не вышло,

Глядя в свою телефонную книжку.

Кого-то уже сто лет не слышно,

Здесь ставим крест,  

      - он уже никогда не придет...

Время не ждет, как в полуденной пробке,

Рассыпался бисер, в картонной коробке.

А она дарила нам свои феньки, но их уже

Никто не найдет…

Только эхо в горах, как прежде поет

Голосами друзей-мальчишек, голоса их все тише...

Время не ждет!

Время не ждет, и мы как будто бы рады,

Травим друг друга изысканным ядом,

Вслух говорим то что надо, а себя оправдать

Каждый повод найдет.

Время не ждет, уставшие взгляды,

В Москве Элвин Ли, а тебе и не надо.

Это просто погоня за теми, кто рядом, а зачем?

Никто не поймет…

Только эхо в горах, как прежде поет.

Голосами друзей-мальчишек, голоса их все тише...

Время не ждет!

Время не ждет, и не отпускает,

И снова зеркало врет, по утрам уверяя:

"Ты просто сегодня немного не в форме, но...

К обеду пройдет".

Только эхо в горах, как прежде поет.

Голосами друзей-мальчишек, голоса их все тише...

Время не ждет!

Только эхо в горах, как прежде поет.

Голосами друзей-мальчишек, голоса их все тише...

Время не ждет!

Время не ждет...

[Галина]

"Когда настанут холода", Юта

Когда-нибудь настанут холода,

И ты опять уедешь, и тогда

Тебе во след рукой - и камень вниз,

И сны сбылись, и косы расплелись...

Когда настанут холода

И белая дорога ляжет,

Все промолчат, никто не скажет,

Что с холодами не в ладах.

Да дело даже не в годах,

Не в деньгах, не в музейной пыли.

Не насовсем, а навсегда,

Недолго только жили-были.

Жили-были...

И если я однажды замолчу,

Меня не предавай, я так хочу.

Надеяться, держаться, дожидаться.

Ах, только бы надолго не прощаться...

Моя тюрьма - немое заключенье,

Я стану то ли плачем, то ли пеньем.

Ворованная строчка, ты же знаешь.

Удача, ты меня не покидаешь...

*****

Эх, нехорошо как-то, без музыки... Мелодию все знают - намурлыкайте, тогда все ok.

[Гость ВиК]

Романс

Олег Митяев (С)

Холодное и круглое, как слово "Далеко",

Сорвется с ветки яблоко и стукнется легко,

Как лодка деревянная в причал сырой ночи,

А сердце окаянное смолчи...

     Но вы к окошку подойдете, и окажется,

     Совсем не яблоко катилось по траве.

     Что в этот раз все наяву и вам не кажется

     Все то, что вы давно придумали себе.

Единственный в галактике желанный поздний гость

Стоит в саду под яблоней, и плащ его, и трость.

И снова повторяется тот спор, случайный спор,

0 чем - не помню до сих пор.

     Но все казалось вам и скучным, и медлительным,

     И вы сбежали мимо мглы осенних вод.

     Ах. как свободны были вы и восхитительны,

     И очень жаль, что это знали. Ну и вот...

На лед со стуком падают унылы и робки

Листки, как опустевшие от спичек, коробки.

Как бабочки засохшие, бессильные уже

Придать восторженность душе.

     И вы к окошку подойдете и окажется.

     Что это яблоко катилось по траве.

     А вам покажется, в который раз покажется

     Все то, что вы давно придумали себе....

[Галина]

"Ящер страсти из бухты грусти", Кристофер Мур

"...Чтобы отвлечься от дракона по соседству, Молли облачилась в треники и решила прибраться в трейлере. Хватило ее лишь на то, чтобы рассортировать по трем черным пластиковым мешкам остатки мусорного провианта. Она совсем было решилась собрать пылесосом с ковра коллекцию мокричных трупиков, но допустила ошибку -- жидкостью для мойки окон протерла телевизор. Видик воспроизводил «Чужеземную Сталь: Месть Кендры», и когда капельки из пульверизатора достигли экрана, светящиеся точки увеличились в размерах, и вся картинка стала напоминать произведение импрессионистов -- какой-нибудь «Воскресный полдень на острове Больших Малюток-Воительниц» Сера.

Молли затормозила дармовую сцену в душе. (В первых пяти минутах всех ее фильмов обязательно присутствовала сцена в душе -- несмотря на то, что Кендра жила на планете, почти совершенно лишенной воды. Чтобы покончить с несуразицей, одному молодому режиссеру пришла в голову блестящая мысль -- в сцене под душем использовать «антирадиоактивную пену», и пять часов на Молли из-за камеры дули из пылесоса обмылками взбитого стирального порошка. В конце концов, весь остальной фильм ей пришлось доигрывать в бедуинском бурнусе -- такая сыпь выступила у нее по всему телу.)

-- Художественный фильм, -- говорила Молли, сидя на полу перед телевизором и в пятидесятый раз опрыскивая экран из пуверизатора. -- В те дни я могла бы стать парижской фотомоделью.

-- Фиг бы что у тебя вышло, -- возразил закадровый голос. Он по-прежнему тусовался где-то рядом. -- Слишком костлявая. А в те годы любили курочек пожирнее.

-- Я не с тобой разговариваю.

-- Ты уже истратила полбутылки «виндекса» на свое маленькое путешествие в Париж.

-- Это недорого, -- ответила Молли. Но все равно встала и взяла с телевизора два полузабытых стакана. Она собиралась отнести их на кухню, когда в дверь позвонили.

Открыла она, зажав стаканы в одной руке. На ступеньках стояли две барышни в платьях, на высоких каблуках и с прическами, зацементированными лаком для волос. Обеим чуть за тридцать, блондинки, с улыбками, выдававшими либо крайнее лицемерие, либо злоупотребление наркотиками. Молли не смогла определить, что именно.

-- «Эйвон»? -- спросила она.

-- Нет, -- хихикнув, ответила передняя блондинка. -- Меня зовут Мардж Уитфилд, а это -- Кэти Маршалл. Мы из «Коалиции за нравственное общество». Нам бы хотелось поговорить с вами о нашей кампании за введение в средних школах обязательной молитвы. Надеемся, что не очень помешали вам. -- Кэти была в розовом, Мардж -- в пастельно-голубом.

-- А я -- Молли Мичон. Я тут просто уборку затеяла. -- Молли продемонстрировала стаканы. -- Заходите.

Барышни шагнули внутрь и остановились в дверях. Молли понесла стаканы на кухню.

-- Знаете, -- сказала она, -- интересная вещь. Если в один стакан налить диетической кока-колы, а в другой -- обычной, и дать им постоять... ой, ну полгода от силы, а потом вернуться и посмотреть, то в том, где обычная кока-кола, растут всякие зеленые штуки, а вот диетическая стоит совсем как новенькая.

Молли вернулась в комнату.

-- Вам налить чего-нибудь выпить?

-- Нет, спасибо, -- механическим голосом андроида ответила Мардж. Они с Кэти не отрывали глаз от стоп-кадра мокрой и голой Молли на экране. Молли порхнула мимо и выключила телевизор.

-- Извините, это один художественный фильм, в котором я снималась в Париже, когда была моложе. Вы не присядете?

Барышни, сжав колени так, что между ними можно было сокрушить в пыль пару алмазов, уселись рядком на облезлую тахту.

-- Мне нравится ваш освежитель воздуха, -- вымолвила Кэйт, стараясь выкарабкаться из охватившего ее ужаса. -- Такой свежестью веет.

-- Спасибо, это «виндекс».

-- Какая милая идея, -- высказалась Мардж.

Это хорошо, подумала Молли. Нормальные люди. Если я удержу себя в руках перед такой вот парочкой нормальных людей, то со мной все будет в порядке. Хорошая практика. Она уселась на пол перед ними.

-- Так, значит, ваше имя -- Мардж? Такое имя теперь встречается редко, разве что в рекламе моющих средств. Ваши родители любили смотреть телевизор?

Мардж хихикнула:

-- Это сокращенное Маргарет, разумеется. Меня так назвали в честь бабушки.

Вмешалась Кэти:

-- Молли, нас очень беспокоит то, что образование наших детей проходит совершенно без всякого духовного наставления. Наша Коалиция собирает подписи за введение в школах обязательной молитвы.

-- Здорово, -- ответила Молли. -- Так вы, значит, у нас в городе новенькие, да?

-- Ну... да, мы совсем недавно перехали сюда вместе с мужьями из Лос-Анджелеса. Просто в маленьком городке лучше растить детей, как вы без сомнения знаете.

-- Точно, -- согласилась Молли. Они понятия не имели, кто она такая. -- Именно поэтому я и привезла сюда своего Стиви. -- Стиви звали золотую рыбку, скончавшуюся во время одной из ее длительных отлучек в окружной дурдом. Сейчас Стиви жил в целлофановом мешочке у нее в морозильнике и всякий раз, когда она доставала лед, одарял ее ледяным взглядом.

-- А сколько вашему Стиви?

-- Э-э... лет семь или восемь. Иногда я путаюсь -- такие трудные были роды.

-- На год моложе моей Тиффани, -- сказала Мардж.

-- Ну, он у меня немножко недоразвитый.

-- А ваш муж...

-- Умер.

-- Ой, простите, -- сказала Кэйт.

-- Чего извиняться, не вы ж его, наверное, убили.

-- В любом случае, -- продолжала Кэйт, -- нам бы очень хотелось получить вашу подпись, чтобы отослать ходатайство в сенат штата. Матери-одиночки -- важная составляющая нашей кампании. Помимо этого, мы собираем пожертвования на внесение в Конституцию соответствующей поправки. -- Она изобразила смущенную улыбку. -- Богоугодным делам тоже нужны фонды.

-- Я живу в трейлере, -- сказала Молли.

-- Мы понимаем, -- ответила Мардж. -- Финансы -- трудное дело для матери-одиночки. Но ваша подпись для богоугодного дела так же важна.

-- Но я живу в трейлере. А Бог трейлеры терпеть не может.

-- Прошу прощения?

-- Он их сжигает, вымораживает, сносит торнадо. Бог трейлеры ненавидит. Вы уверены, что я не нанесу вреда вашему богоугодному делу?

Кэти захихикала:

-- Ох, миссис Мичон, не говорите глупостей. Вот только на прошлой неделе я прочла в газете, что торнадо поднял в воздух трейлер одной женщины, пронес милю и опустил на землю. И женщина спаслась. Она говорила потом, что все время молилась, и Господь ее выручил. Видите?

-- А кто тогда с самого начала торнадо на нее наслал?

Пастельные барышни заерзали по тахте. Первой открыла рот голубая:

-- Нам бы очень хотелось, чтобы вы посетили наши занятия по изучению Библии, где мы могли бы этот вопрос обсудить, но сейчас нам нужно идти дальше. Вы не откажетесь подписать наше ходатайство? -- Из гигантского ридикюля она извлекла планшет и вместе с ручкой протянула Молли.

-- Значит, если у вас все получится, детишки смогут в школе молиться?

-- Ну, конечно же, -- просияла Мардж.

-- Значит, мусульманские детишки смогут семь раз на дню, или сколько у них там, оборачиваться к Мекке, и это не повлияет на их оценки?

Голубая и розовая пастели переглянулись.

-- Миссис Мичон, Америка -- христианская страна.

Но Молли не хотелось, чтобы ее приняли за легкую добычу. Она -- женщина толковая.

-- А детишкам других вероисповеданий ведь тоже можно будет молиться, правда?

-- Наверное, -- ответила Кэти. -- Про себя.

-- О, это хорошо, -- сказала Молли и поставила свою подпись. -- Потому что я знаю, что Стиви обязательно переведут в группу, где читают «Красных Ястребов», если он принесет цыпленка в жертву Богу Червей Виготу, да только ему учительница не дает. -- Зачем я это говорю? Зачем я это сказала? А что, если они спросят, где Стиви?

-- Миссис Мичон!

-- А? Он принесет жертву на переменке, -- продолжала Молли. -- Урокам это совсем не помешает.

-- Мы работаем здесь во имя Единственного Истинного Господа, миссис Мичон. Коалиция -- не межрелигиозная организация. Я уверена, что если бы на вас снизошла благодать Его духа, вы бы таких слов не говорили.

-- А она на меня снисходила.

-- Правда?

-- Еще бы. И на вас снизойдет. Прямо сейчас.

-- Вы о чем это?

Молли вернула планшет Кэти и встала.

-- Пойдемте со мной к соседям. Это займет не больше секунды. И я знаю, что на вас она тоже снизойдет..."

[mr. Anaconda]

Хочу рассказать христианскую притчу,

которая называется

"Молитвы по привычке":

        В доме одних богатых людей перестали молиться перед едой. Однажды к  ним в гости пришёл проповедник. Стол накрыли очень изысканно, достали  самые лучшие фруктовые соки и подали очень вкусное блюдо. Семья села

за стол. Все смотрели на проповедника и думали, что теперь он помолится  перед едой. Но проповедник сказал:

- Отец семейства должен молиться за столом, ведь он первый молитвенник  в семье.

Наступило неприятное молчание, потому что в этой семье никто не молился.

Отец откашлялся и сказал:

-Знаете, дорогой проповедник, мы не молимся, потому что в молитве перед  едой всегда повторяется одно и то же. Молитвы по привычке - это пустая  болтовня. Эти вечные повторения каждый день, каждый год нисколько не

помогают, поэтому мы больше не молимся.

Проповедник удивлённо посмотрел на всех, но тут

семилетняя девочка сказала:

- Папа, неужели мне не нужно больше каждое утро

приходить к тебе и говорить  "доброе утро"?

[Галина]

По улице моей который год

звучат шаги - мои друзья уходят.

Друзей моих медлительный уход

той темноте за окнами угоден.

Запущены моих друзей дела,

нет в их домах ни музыки, ни пенья,

и лишь, как прежде, девочки Дега

голубенькие оправляют перья.

Ну что ж, ну что ж, да не разбудит страх

вас, беззащитных, среди этой ночи.

К предательству таинственная страсть,

друзья мои, туманит ваши очи.

О одиночество, как твой характер крут!

Посверкивая циркулем железным,

как холодно ты замыкаешь круг,

не внемля увереньям бесполезным.

Так призови меня и награди!

Твой баловень, обласканный тобою,

утешусь, прислонясь к твоей груди,

умоюсь твоей стужей голубою.

Дай стать на цыпочки в твоем лесу,

на том конце замедленного жеста

найти листву, и поднести к лицу,

и ощутить сиротство, как блаженство.

Даруй мне тишь твоих библиотек,

твоих концертов строгие мотивы,

и - мудрая - я позабуду тех,

кто умерли или доселе живы.

И я познаю мудрость и печаль,

свой тайный смысл доверят мне предметы.

Природа, прислонясь к моим плечам,

объявит свои детские секреты.

И вот тогда - из слез, из темноты,

из бедного невежества былого

друзей моих прекрасные черты

появятся и растворятся снова.

1959

Белла Ахмадулина.

[mr. Anaconda]

...Молод был. Разве что только молод был... А ведь как изучал в семинарии историю Христа — переносил Его муки на себя в такой степени, что плакал навзрыд, когда прочел, как в Гефсиманском саду Его предал Иуда! О, какое крушение мироздания видел он в том, что Христа распяли в тот жаркий день, на той горе на Лысой. Но не подумал в ту пору малоопытный юнец: а что, если существует на свете закономерность, согласно которой мир больше всего и наказывает своих сынов за самые чистые идеи и побуждения духа? Быть может, стоило подумать: а что, если это есть форма существования и способ торжества таких идей? Что, если это так? Что, если именно в этом — цена такой победы?..

ПЛАХА Роман

Чингиз Айтматов

[Гость ВиК]

Юрий Шевчук(С)

Белая ночь          

Не дожить, не допеть,

Не дает этот город уснуть…

И забыть те мечты,

Чью помаду не стер на щеке…

В эту белую ночь,

Твои люди, шаги, как враги,

В обнаженную ночь,

Твоя медная речь - острый меч…

 В эту белую ночь,

 Да в темные времена...

Как ты там, - за чертой,

Где ты там, -  в тишине?

Заболел я душой,

Что вернулась ко мне.

Эта белая ночь,

Без одежд,

Ждет и просит любви...

Эта голая ночь,

Пропаду я в объятьях ее, не зови...

   В эту белую ночь…  

На небе, - вороны…

На небе вороны, под небом монахи,

И я между ними в расшитой рубахе,

Лежу на просторе, легка и пригожа,

И солнце взрослее и ветер моложе.

Меня отпевали в громадине храма,

Была я невеста, прекрасная дама,

Душа моя рядом стояла и пела,

Но люди, не веря, смотрели на тело.

Судьба и молитва менялись местами,

Молчал мой любимый и крестное знамя,

Лицо его светом едва освещало,

Простила его, я ему все прощала.

Весна задрожав от печального звона,

Смахнула три капли на лики иконы,

Что мирно покоилась между руками,

Ее целовало веселое пламя.

Свеча догорела, упало кадило,

Земля застонав, превращалась в могилу,

Я бросилась в небо за легкой синицей,

Теперь я на воле, я белая птица.

Взлетев на прощанье, кружась над родными,

Смеялась я, горе их не понимая,

Мы встретимся вскоре, но будем иными,

Есть вечная воля, - зовет меня стая…

[Галина]

Белла Ахмадулина.

Не уделяй мне много времени,

Вопросов мне не задавай.

Глазами добрыми и верными

Руки моей не задевай.

Не проходи весной по лужицам,

По следу следа моего.

Я знаю - снова не получится

Из этой встречи ничего.

Ты думаешь, что я из гордости

Хожу, с тобою не дружу?

Я не из гордости - из горести

Так прямо голову держу.

1957

[Галина]

Та женщина, что мне была мила,

Жила когда-то в этой деревеньке.

Тропа к озерной пристани вела,

К гнилым мосткам на шаткие ступеньки.

Названье этой дальней деревушки,

Быть может, знали жители одни.

Холодный ветер приносил с опушки

Землистый запах в пасмурные дни.

Такой порой росли его порывы,

Деревья в роще наклонялись вниз.

В грязи разжиженной дождями нивы

Захлебывался зеленевший рис.

Без близкого участия подруги,

Которая в те годы там жила,

Наверное, не знал бы я в округе

Ни озера, ни рощи, ни села.

Она меня водила к храму Шивы,

Тонувшему в густой лесной тени.

Благодаря знакомству с ней, я живо

Запомнил деревенские плетни.

Я б озера не знал, но эту заводь

Она переплывала поперек.

Она любила в этом месте плавать,

В песке следы ее проворных ног.

Поддерживая на плечах кувшины,

Плелись крестьянки с озера с водой.

С ней у дверей здоровались мужчины,

Когда шли мимо с поля слободой.

Она жила в окраинной слободке,

Как мало изменилось все вокруг!

Под свежим ветром парусные лодки,

Как встарь, скользят по озеру на юг.

Крестьяне ждут на берегу парома

И обсуждают сельские дела.

Мне переправа не была б знакома,

Когда б она здесь рядом не жила.

Рабиндрат Тагор

Перевод Б.Пастернака

.

[mr. Anaconda]

Стивен Кинг. Корпорация «Бросайте курить

...- Меня зовут Вик Донатти, - сказал коренастый. - Если согласитесь пройти наш курс, я буду заниматься с вами.

- Рад познакомиться. - Моррисону ужасно хотелось курить.

- Садитесь.

Донатти положил на стол заполненную машинисткой анкету и достал из ящика стола новую:

- Вы действительно хотите бросить курить?

Моррисон откашлялся, положил ногу на ногу.

- Да.

- Подпишите вот эту бумагу. - Он протянул бланк Моррисону. Тот быстро пробежал его гла-зами: нижеподписавшийся обязуется не разглашать методы, и так далее.

Моррисон нацарапал свою фамилию.

- Отлично, - сказал Днатти. - Мы тут не занимаемся пропагандой, мистер Моррисон. Нас не интересует, почему вы хотите бросить курить. Мы люди деловые, никаких лекарств и препара-тов не применяем. Не надо садиться на особую диету. А деньги заплатите, когда год не бу-дете курить. Кстати, как дела у мистера Маккэнна? Все в порядке?

- Да...

... - Представьте себе, - улыбаясь говорил Донатти, - как ужасно будет мальчику. Он не пой-мет никаких объяснений. До него только дойдет, что его больно бьют из-за того, что папа плохой. Поймите меня правильно: я уверен, этого не случится. К сорока процентам наших клиентов мы не применяем никаких дисциплинарных мер, и только десять процентов допускают три нарушения. Пятое нарушение - вас с женой в «крольчатник», вашего сына изобьют во вто-рой раз, а жену в первый.

Не понимая, что он делает, Моррисон бросился через стол на Донатти. Тот, хотя и сидел в ленивой, расслабленной позе, действовал с удивительной быстротой: отодвинулся вместе со стулом назад и ударил Моррисона в живот ногами.

- Сядьте, мистер Моррисон, - благожелательно сказал он. - Поговорим как благоразумные люди.

Когда Моррисон отдышался, он сел на стул, как и просил Донатти. Существует десять града-ций наказаний, объяснял Донатти. Шестая, седьмая и восьмая провинность - сила тока воз-растает, а избиения становятся все ужаснее. Когда Моррисон закурит в девятый раз, его сы-ну сломают обе руки.

- А в десятый раз? - пересохшими губами спросил Моррисон.

Донатти печально покачал головой.

- В этом случае мы сдаемся. Вы войдете в два процента клиентов, которых нам не удалось убедить. - Донатти открыл один из ящиков стола и достал «Кольт-45» с глушителем. - Но да-же эти два процента никогда не закурят. Мы это гарантируем.

- Что с тобой? - спросила жена.

- Вроде ничего... я бросил курить.

- Когда? Пять минут назад? - засмеялась она.

- С трех часов дня.

- Прекрасно. Почему ты решил бросить курить?

- Я должен думать о тебе... и об Элвине.

Ее глаза расширились - Дик редко говорил о сыне.

- Я очень рада. Даже если ты снова закуришь, мы с Элвином благодарны тебе за заботу о нас.

- Я думаю, что больше курить не буду, - сказал он и вспомнил глаза Донатти, - затуманен-ные глаза убийцы...

...- Кто-то из наших людей придет к вам в дом и отрежет вашей жене мизинец на правой руке. Счастливо, мистер Моррисон, можете выйти через эту дверь.

Прошло восемь месяцев.

Моррисон снова встречает своего приятеля в баре «Джек Дэмпси».

Моррисон, как гордо говорит Синди, в своей весовой категории - он весит семьдесят пять килограммов, три раза в неделю занимается спортом и великолепно выглядит. Приятель выгля-дит ужасно, хуже некуда.

Приятель:

- Как тебе удалось бросить курить? Я курю даже больше своей жены. - С этими словами он с настоящим отвращением тушит в пепельнице сигарету и допивает виски.

Моррисон оценивающе смотрит на него, достает из бумажника маленькую белую визитную кар-точку и кладет ее на стойку.

- Знаешь, - говорит он, - эти люди изменили мою жизнь...

...Прошло еще восемь месяцев.

Моррисон и Синди случайно встречают в театре Джимми Маккэнна с женой. Они знакомятся. Джимми выглядит так же, как и в аэропорту, если не лучше. Моррисон никогда раньше не встречался с его женой. Она красива, как бывают, красивы обыкновенные женщины, когда они очень и очень счастливы.

Моррисон пожимает ей руку. У нее странное рукопожатие. Только в середине второго действия Моррисон понимает, почему у жены Маккэнна на правой руке нет мизинца.

[Vigoss]

Тот, кто достигает вершины мудрости, знает, что

мудрость никогда не охватит собой весь мир. Поэтому он

предпочитает простодушие. Тот, кто достиг вершины

красноречия, знает, что красноречие никогда не раскроет

сути всех вещей. Поэтому он говорит без прикрас. Тот,

кто достиг вершины храбрости, знает, что храбростью ни-

когда не одолеешь всех людей. Поэтому он скромен.

Тот, кто вглядывается в кончик волоска, не заметит,

как велик мир. Тот, кто вслушивается в шорохи, не услышит,

как грохочет гром. Тот, кто видит большое, не увидит малого.

Тот, кто ищет близкое, не заметит далекого.

Тот, кто слушает гром, не заметит тишины. Тот, кто внимает

близкому, не постигнет отдаленного. Мудрый ни на

что не смотрит и потому все видит. Он ничего не слушает

и потому все слышит.

[В.К.]

Александр Розенбаум (С)

УТИНАЯ ОХОТА

В плавнях шорох,

И легавая застыла чутко.

Ай да выстрел!

Только повезло опять не мне…

Вечереет,

И над озером летают утки.

Разжирели,-  

Утка осенью в большой цене!

Снова осень закружила карусель мелодий.

Поохочусь, с ветерком по нотам прокачусь

И сыграю...

Если я ещё на что-то годен.

И спою вам...

Если я на что-нибудь сгожусь.

Я помню, давно, учили меня отец мой и мать:

Лечить - так лечить!

Любить - так любить!

Гулять - так гулять!

Стрелять - так стрелять!

Но утки уже летят высоко...

Летать - так летать!

Я им помашу рукой.

Не жалею, что живу я часто как придётся...

Только знаю, что когда-нибудь, в один из дней,

Всё вернётся, обязательно опять вернётся -

И погода, и надежды, и тепло друзей.

Так поскучаем, чтобы радостней была минута

Нашей встречи, а она уже не за горой.

Вновь весною из полёта возвратятся утки,

Стосковавшись по озёрам с голубой водой...

Я помню, давно, учили меня отец мой и мать:

Лечить - так лечить!

Любить - так любить!

Гулять - так гулять!

Стрелять - так стрелять!

Но утки уже летят высоко...

Летать - так летать!

Я им помашу рукой.

Как когда-то за лисой гонялся быстрый кречет,

Так и ныне он свою добычу сторожит...

Не прощайтесь...

Говорю я вам: «До скорой встречи!

Всё вернётся, а вернётся - значит, будем жить!»

Не прощайтесь...

Говорю я вам: «До скорой встречи!

Всё вернётся, а вернётся - значит, будем жить!»

Я помню, давно, учили меня отец мой и мать:

Лечить - так лечить!

Любить - так любить!

Гулять - так гулять!

Стрелять - так стрелять!

Но утки уже летят высоко...

Летать - так летать!

Я им помашу рукой…

[Галина]

Свеча, "Машина времени"

Бывают дни, когда опустишь руки,

И нет ни слов, ни музыки, ни сил,

В такие дни я был с собой в разлуке

И никого помочь мне не просил.

И я хотел уйти, куда попало

Закрыть свой дом и не найти ключа

Но верил я - не все еще пропало

Пока не меркнет свет, пока горит свеча

Но верил я - не все еще пропало

Пока не меркнет свет, пока горит свеча.

И спеть меня никто не мог заставить,

Молчание - начало всех начал,

Но если плечи песней мне расправить,

Как трудно будет сделать так, чтоб я молчал

И пусть сегодня дней осталось мало

И выпал снег, и кровь не горяча

Я в сотый раз опять начну с начала

Пока не меркнет свет, пока горит свеча.

[Гость ВиК]

"... Или мы живем только для того, чтобы есть? Тогда пускай пуля размозжит мне башку, и мой мозг, который я совершенно ошибочно  считал  равновеликим всей вселенной, разлетится, как пузырь из мыльной  пены...  Жизнь,  видишь ли, это цикл углерода, плюс цикл азота,  плюс  еще  какой-то  дряни...  Из молекул  простых  создаются  сложные,  очень  сложные,  затем   -   ужасно

сложные... Затем - крак! Углерод, азот и прочая дрянь начинают распадаться до простейшего  состояния.  И  все.  И  все,  Ванька...  "

А.Толстой(С) "Хождение по мукам"

[Вовун]

Автора не знаю.

          Мне кажется, что это будет так:

          Шагну по улице, пройду три метра,

          И, сорванный порывом злого ветра,

          Большой кирпич покинет свой чердак.

          Он, в поисках расплывчатых примет,

          По голове моей упорно плачет.

          Быть может, наконец-то слезы спрячет,

          Настигнув сей загадочный предмет.

         

          Я упаду, и кто-то неумело

          Очертит силуэт кусочком мела.

         

          Мне кажется, что это будет так:

          Я выбегу внезапно на дорогу,

          И по причине, ведомой лишь Богу,

          Не брошу взгляда на дорожный знак.

          Увижу чьи-то лица и глаза,

          Мельканье изумленно-скорбных рожиц...

          Надменный Джип, а может Запорожец,

          Забудет, что имеет тормоза.

         

          Я упаду, и кто-то неумело

          Очертит силуэт кусочком мела.

         

          Мне кажется, что это будет так:

          Я в супер-маркет загляну за хлебом,

          И гангстер-дебютант в чулке нелепом,

          С меня начнет отсчет своих атак.

          Он как студент, запомнивший урок,

          Чуть нервно на меня наставит дуло,

          Но вдруг, услышав резкий грохот стула,

          Нажмет непроизвольно на курок.

         

          Я упаду, и кто-то неумело

          Очертит силуэт кусочком мела.

          Мне все равно: пусть это будет так,

          И пусть совсем не так, а скажем, этак...

          Слетают листья с удивленных веток,

          Устроив напоследок кавардак.

          Я полечу, как ошалелый лист...

          В блаженном сумасшествии полета,

          На краткий миг откроется мне что-то

          И черный воздух станет серебрист...

         

          И упаду, и кто-то неумело

          Очертит силуэт кусочком мела.

[В.К.]

Навеяно приглашением на Бухтарму, которое, - увы, -  я не могу принять....

Сергей Лукьяненко (С)

Профессионал

    У меня прекрасная работа. Самая лучшая в  мире,  тут  меня  никто  не

переубедит. Впрочем, никто и не будет спорить...

    Мы сидели на склоне холма. Жаркое июньское солнце гладило нас  своими

ласковыми лучами, ветерок нес целое море запахов. Мятлик пах легко и  едва

уловимо, полынь взрывалась горькой, звенящей нотой,  ромашки  разливали  в

воздухе сладкий, спокойный аромат.

    -  Как  это  чудесно,  Рич...  -  еле  слышно  сказала  девушка.  Она

запрокинула голову, подставляя лицо солнцу. На  бледной,  бескровной  коже

впервые за весь день появился робкий румянец.

    - Что чудесного-то, - грубовато ответил я. Всегда,  когда  приходится

разговаривать с такими красивыми девушками, пусть даже  и  горожанками,  я

начинаю хамить. Это от смущения, наверное. У нас тут девчонок мало,  я  за

свои двадцать лет видел не больше десятка.

    - Как что?! - искренне удивилась она. - Этот воздух... такой  сладкий

и чистый. Я, наверное, могла бы питаться только этим воздухом...

    - Насчет питания, это вы зря, - немного обиделся я. -  Сейчас  придем

домой, мама закатит для вас настоящий пир. Братишка  наловил  рыбы,  будет

уха. Па вчера подстрелил оленя...

    - Оленя? Это тот забавный зверек, что прыгает по деревьям?

    - Это белка! - захохотал я. - Олень - это совсем другое!

    Девушка смутилась.  Мне  даже  стало  немного  стыдно  своего  смеха.

Конечно, откуда она знает, что такое олень...

    - Знаешь, Рич, - словно отвечая на мои мысли, проговорила девушка.  -

У нас, в Городе, кроме крыс, ничего  живого  не  осталось.  Да  еще  люди,

пожалуй. Мы еще выносливее...

    Она замолчала. Я знал, какие картины проносятся сейчас в  ее  памяти.

Мрачный, затянутый смогом Город. Прохожие в респираторах, одиноко бредущие

по  покрытому  грязью  тротуару.  Автомобильные  колонны,  стелющие  сизый

вонючий дым. Едкий дождик, накрапывающий с неба. Покрытые корками  окислов

стекла в окнах. Уродливые  детишки,  играющие  во  дворах,  -  без  всяких

респираторов, они уже приспособились к такому миру...

    - Я и не знала, что еще сохранились такие чудесные места, как  здесь.

Леса, горы...

    - Тс-с-с! - я привстал, скидывая с плеча карабин. Из леса вышел олень

- прекрасный, огромный олень, с хищно раскрытой пастью, вздыбленной черной

шерстью, нервно стегающим  по  спине  хвостом.  Я  поймал  его  в  прорезь

прицела...

    Маленькая,  уютная  студия  телецентра  казалась   нереальной   после

сказочного  лесного  мира.  Техники  торопливо  снимали  с  меня  датчики,

сматывали толстые жгуты проводов. Подошел режиссер, молча развел руками.

    - Ну, Ричард. Ну, малыш. Такого фильма ты еще не придумывал!

    - Плохо? - испуганно переспросил я. У меня не были заплачены счета за

кислород,  за  бытовую  и  питьевую  воду.   Если   режиссер   не   примет

мыслефильм...

    - Замечательно! Великолепно! Сделаем целый сериал про этих героев!

    Мне помогли встать с кушетки. Техники с уважением поглядывали на меня

-  как-никак  знаменитый  мыслеоператор,   автор   десятка   увлекательных

телесериалов. Не каждый может так ярко представить свои фантазии,  что  на

экране они покажутся настоящими...

    - И как ты это придумываешь? - режиссер взял меня за  руку,  повел  к

выходу. - Этот лес... Оленя... Олень как живой вышел, у меня аж  мороз  по

коже пошел. Только по-моему, они были с рогами...

    - С рогами были волки, - объяснил я. - Они ими от оленей  защищались.

А придумываю я мало, просто читаю старые книги и пытаюсь их представить...

    - Возьми мой противогаз, - заботливо сказал у двери режиссер. - Ветер

с южных заводов...

    - Добегу, мне близко...

    Дверь плотно закрылась за мной, и я оказался на  улице.  Лицо  плотно

обхватывал респиратор,  в  кармане  лежали  заработанные  сегодня  хлебные

карточки и талоны на  сахар.  По  улице  плыли  волны  кисловатого  смога.

Действительно, ветер с южных заводов.

    Одуревшая от голода крыса метнулась ко мне по скользкому от  отбросов

тротуару. Я встретил врага ударом ноги, сорвал с плеча арбалет, выстрелил.

Поднял вздрагивающую крысу за голый розовый хвост.  Увесистая,  килограмма

два будет.

    - Мама сегодня закатит настоящий пир, - вполголоса пробормотал я. - У

меня самая прекрасная в мире работа!

[Гость ВиК]

Олег Митяев(С)Вечная история

Она была актрисой, а он простой полярник,

И каждому понятно из этой маеты -

Обычно не выходит не тортик и не пряник,

Дай Бог, чтоб все утихло и не стряслось беды.

Тем более, что оба давно уж не свободны -

И он - всегда в разъездах, она - всегда с другим.

А наставленья мамы здесь вовсе не пригодны -

Закон стихийных бедствий пока не объясним.

Причем большие чувства не в радость, если дети,

Гуляние с собакой, и все труднее врать.

Зачем они приходят - никто вам не ответит,

Но все уже случилось, и что теперь гадать.    

Итак, он спал на льдинах, она в Москве играла,

С подружкой выпивала, которая поет,

Но все это лишь краем, а в целом - ожидала,

И не было другого занятья у нее.

А он все ждал, что Север, разлука и морозы

Забелят ненормальных желаний карнавал, -

Нет - прямо с самолета он покупал ей розы

И мчался на спектакль, хотя бы на финал.

А чем все завершилось мы, видно, не узнаем

Ни из моих фантазий, ни от каких старух.

Но Эрих Фромм заметил: "Nur haben oder sein",

И видно так и вышло у них - одно из двух.

И на Цветном бульваре, бессовестно целуясь,

Они встречаться стали все реже, а потом

Лишь изредка звонили, по-прежнему волнуясь,

Чтоб кто-то не услышал о ней или о нем.

Финал:

А дальше все по кругу - развод в суде районном

И неотложка - маме, и поиски жилья.

Потом опять, на время, покой в быту законном,

Гуляние с собакой и крепкая семья.

Потом - гастроли в Ялте, купание ночами

И встречи с гитаристом одним из Трускавца,

Подружкина квартира. История с ключами.

Полярника догадки. И это без конца.

                  Вечная история - Банк-Империал!

[В.К.]

Сергей Лукъяненко(С)СПЕКТР

Отрывок из романа

"...- Жил-был человек, а потом, как водится, умер. После этого оглядел себя и очень удивился. Тело лежало на кровати и потихоньку начинало разлагаться, а у него осталась только душа. Голенькая, насквозь прозрачная, так что сразу было видно что к чему. Человек расстроился - без тела стало как-то неприятно и неуютно. Все мысли, которые он думал, плавали в его душе, будто разноцветные рыбки. Все его воспоминания лежали на дне души - бери и рассматривай. Были среди этих воспоминаний красивые и хорошие, такие, что приятно взять в руки. Но были и такие, что человеку самому становилось страшно и противно. Он попытался вытрясти из души некрасивые воспоминания, но это никак не получалось. Тогда он постарался положить наверх те, что посимпатичнее, - как он первый раз в жизни влюбился, как он ухаживал за старой больной тетушкой, как плакал, когда у него умерла собачка, как радовался рассвету, который ему довелось увидеть в горах после долгой и страшной снежной бури.

    И пошел назначенной ему дорогой.

    Бог мимолетно посмотрел на человека и ничего не сказал. Человек решил, что Бог второпях не заметил других воспоминаний: как он изменил своей любимой, как он радовался, когда тетушка умерла и ему досталась квартира, как спьяну пинал ластящуюся к нему собачку, как грыз в темной холодной палатке припрятанный шоколад, пока его голодные друзья спали, и многое, многое другое, о чем ему вовсе не хотелось вспоминать. Человек обрадовался и отправился в рай - поскольку Бог не закрыл перед ним двери.

    Прошло какое-то время, трудно даже сказать какое, потому что там, куда попал человек, время шло совсем иначе, чем на Земле. И человек вернулся назад, к Богу. "Почему ты вернулся? - спросил Бог. - Ведь Я не закрывал перед тобой врата рая". "Господь, - сказал человек, - мне плохо в Твоем раю. Я боюсь сделать шаг слишком мало хорошего в моей душе, и оно не может прикрыть дурное. Я боюсь, что всем видно, насколько я плох". "Чего же ты хочешь?" - спросил Бог, поскольку Он был творцом времени и имел его в достатке, чтобы ответить каждому. "Ты всемогущ и милосерден, - сказал человек. - Ты видел мою душу насквозь, но не остановил меня, когда я пытался скрыть свои грехи. Сжалься же надо мной, убери из моей души все плохое, что там есть!" "Я ждал совсем другой просьбы, - ответил Бог. Но я сделаю так, как просишь ты".

    И Бог взял из души человека все то, чего тот стыдился. Он вынул память о предательствах и изменах, трусости и подлости, лжи и клевете, алчности и лености. Но, забыв о ненависти, человек забыл и о любви, забыв о своих падениях - забыл о взлетах. Душа стояла перед Богом и была пуста - более пуста, чем в миг, когда человек появился на свет... "

[Гость Miledi]

"Баллада об упавшей звезде"   А. Дольский.

Мне звезда упала на ладошку

Я ее спросил: - "Откуда ты?"

- "Дайте мне передохнуть немножко,

Я с такой летела высоты",

А потом добавила сверкая,

Словно колокольчик прозвенел:

- "Не смотрите, что не велика я,

Я умею делать много дел.

Вам необходимо только вспомнить,

Что для Вас важней всего на свете,

Я могу желание исполнить.

Я все время занимаюсь этим".

Знаю я, что мне необходимо,

Мне не нужно долго вспоминать.

Я хочу любить и быть любимым,

Я хочу, что б не болела мать.

Чтоб на нашей горестной планете

Только звезды падали с небес.

Были б все доверчивы как дети,

И любили дождь, цветы и лес.

Чтоб траву, как встарь, косой косили.

Каждый день летали до луны.

Чтобы женщин на руках носили.

Не было б болезней и войны.

Чтобы дружба не была обузой,

Чтобы верность в тягость не была.

Чтобы старость не тяжелым грузом,

Мудростью бы на сердце легла.

Чтобы у костра пропахнув дымом

Эту песню тихо напевать.

А еще хочу я быть любимым,

И хочу, чтоб не болела мать.

Говорил я долго, но напрасно.

Долго, слишком долго говорил...

Не ответив мне, звезда погасла.

Было у нее немного сил.